Прощай и будь любима

Она кивнула в ответ, но в Гори на экскурсию не поехала.

Ни в Мцхете, ни в Гори Виктор с Оксаной не появились. При слове «Гори» она вспомнила, как на перевале, приняв забавную позу, Виктор произнес: «Кавказ подо мною, один в вышинэ, стою над снегами у края стрэмнины. Орел, с отдаленной поднявшись вершины, парит неподвижно со мной наравнэ… – Со мной наравнэ? Со мной наравнэ!.. Убрать орла!». Кто-то засмеялся, а инструктор вспылил: «Ви кого имел в виду? Сталин?» – «Что ты, Гоги, нет-нет!»

За кого она больше волновалась? За себя или за пропавших? Ее успокаивали: мол, в Грузии такие нравы: если обидел кого – лучше уйди с дороги, пока не сошла злость, и они правильно сделали, что скрылись, – небось, уже в Тбилиси на турбазе.

Виктор на турбазе бросился навстречу Тине:

– Извини, не мог предупредить! Такое дело! Надо было погасить огонь в этих пламенных грузинах! Ты обиделась?

– С чего мне обижаться? – сделала удивленное лицо Валя.

Он искал в ее лице обиду, но, кроме болячек от ожога, ничего не заметил. Оксана, кокетливо склонив набок белокурую голову, терлась о его плечо.

– Тебе все равно! – возмущенно воскликнул он. И потащил всех на проспект Руставели: – Там, возле церкви, стоит нищий, такой колоритный тип, настоящий библейский, идемте!

Нищий действительно был удивительный (чего не отнимешь у Виктора, так это любознательности и верного глаза): огромная голова, глазищи навыкате, белая кудрявая борода. Увидев русских туристов, он стал выкрикивать голосом короля Лира:

– Скоро коммунизм будет… скоро! Все там будем!.. Война за мир… до последнего человека… все в коммунизме, на том свете будем!

Тут в толпу возле храма врезался молодой грузин и напустился на старика:

– Зачэм нацию позоришь?.. Нищий? Какой ты нищий! У тебя есть сын, он был богатый парикмахер… У грузин не бывает нищих!

Всех поразила эта сцена.

Возвращались на турбазу втроем, Виктор держал обеих девушек под руки. Все в нем казалось теперь Вале наигранным, неестественным. Оксана прижималась к нему, хохотала. Неужели то, чего опасалась мама, случилось с Оксаной?.. Вот тебе и «порядочный молодой человек»! Впрочем, удрученная своим видом, она не стала ни во что вдумываться.

Пришло время прощаться. Оксана уезжала ленинградским поездом, и слезы, неподдельные слезы катились из ее глаз. Вот так так – да она ведь влюбилась по-настоящему! Адрес свой дала Тине, а Виктору сказала:

– Я запомнила, где ты живешь, мне не надо записывать. Я тебя теперь из-под земли достану – я ведь археолог! Поедем мы вместе, на ленинградском поезде.

– До свидания, легкомысленный товарищ, – сказала Тина, пожимая ему руку.

– Я не легкомысленный! Просто во мне бурлят страсти, а ты… холодная льдинка.

– Да люби кого хочешь, меня это не волнует.

– Вот в том-то и дело! – и он забросил рюкзак за спину.

Она осталась на турбазе.

Нежданная встреча. Ладо

Настроение было – «швах». Виктор ее ничуть не волновал, но как же скоро он переметнулся к Оксане. Валя взглянула в зеркальце: после харчо и палящего солнца на верхней губе лихорадка – жуть! «Отворотясь не насмотришься», как говорил отец. Она решила остаться на несколько дней на турбазе. Скрывалась на веранде, лишь изредка выглядывала из-за виноградных лоз на улицу, на дорогу…

Если бы в ту минуту на узкой кривой брусчатке появилось существо из доисторических времен или, напротив, из космической дали, то это бы не так ее поразило, как человек, движущийся по дороге.

На голове – белая войлочная шляпа с полями, закрывавшими лицо. На плечах – что-то вроде клетчатого мексиканского пончо, а за спиной сплетенный кузов, напоминающий рюкзак. Маскарад? Но ступал человек прыгающей походкой, и Тине это напомнило что-то знакомое. Высоко подскочил и ухватился за виноградную лозу, похожую на «тарзанку»! Да это же сцена с их подмосковной дачи! Филипп, Саша… Саша?

Странное существо приблизилось к тяжелым дверям их турбазы, спросило что-то у встречного и уже собиралось повернуть обратно, но… Но в ту же секунду турист сдвинул на затылок шляпу – и глаза его встретились с ошалевшими глазами Валентины.

Саша! Тина бросилась по лестнице вниз, и оба схватились, слились в объятии.

Все было забыто! – нелепое столкновение с Сашей и его спутницей Аллой, то, что Тина не раз давала повод ревновать ее к Райнеру. Оказалось, что Саша после военных сборов выгадал несколько дней отпуска и прилетел в Тбилиси, рассчитав день, когда их группа прибудет на турбазу.

И теперь они шли по брусчатке, держась за руки, а прошлое и даже лихорадка на губе были забыты. Но Саша заметил ее следы и, состроив умилительную гримасу, ахал: «Ох ты моя славная, ох ты, моя хорошая! Откуда это, уж не целовалась ли с кем?».

Она обиженно фыркнула. «Прости, прости!» – и он провел загорелыми пальцами по ее голове, стал осторожно гладить ее, как маленькую. Руки были горячие, сам загорелый, смуглый, а взгляд карих глаз горячий и ласковый.