Прощай, КГБ

В камине горели поленья березовых дров, и в отсветах пламени «партизанского костра» я, стоя рядом, слушал и видел Андропова не на трибуне, выступавшего в театре с докладом, не за праздничным столом, а в узком кругу карельских фронтовых друзей.

В Карелии я встречался скорее не с Генеральным секретарем, а с обычным простым человеком… Таким он мне и запомнился на всю оставшуюся жизнь – простой, доступный, жизнерадостный, умный, интеллигентный, скромный и обаятельный…

Реформирование спецслужб

1992 год стал не только концом КГБ, но и началом разорительного реформирования спецслужб. Только в последующие два года они будут реорганизовываться шесть раз. Даже такой преданный президенту-реформатору политик, как Иван Рыбкин, и тот осмелился заявить в печати: «реформировать спецслужбы до бесконечности тоже нельзя». Выразив сожаление, что «часть профессионалов оказалась на улице», он обратил внимание и на такой парадокс: «страна уменьшилась вдвое, а число чиновников вдвое увеличилось».

Дармоеды никогда не смущали Ельцина. Они не опасны, поскольку знают из чьих рук хлеб едят. А вот в службе безопасности надо постоянно «регулировать клапаны». Как и зажигание – то «раннее», то «позднее». По обстановке…

5 января 1994 года Президент подписал указ и утвердил положение о новом органе госбезопасности – Федеральной службе контрразведки (ФСК).

Началась новая лихорадочная перетряска.

В мае того же года Ельцин впервые после погрома КГБ посетил ФСК и выступил на совещании руководящего состава.

– Цель нашей сегодняшней встречи, – сказал Ельцин, – наметить пути развития службы, определить ее место и роль в общей системе обеспечения безопасности России в современных условиях…

Ельцин смотрел вперед – в год предстоящих президентских выборов. Ему требовалась поддержка спецслужб: «В стране идут глубокие экономические реформы… круто меняется уклад жизни людей… страна нуждается в сильных и боеспособных спецслужбах…»

Тут же он выдвинул требование: «сотрудники спецслужб не вправе совмещать свою работу с политической деятельностью, то есть служить интересам той или иной партии».

А вот, видимо, и главный тезис: «сотрудники ФСК должны бороться с противоправными посягательствами на конституционный строй (то есть на Президента со стороны партий, движений, общественных деятелей и всех граждан). Здесь нет никаких оправданий ссылкам на якобы отсутствие правовой базы. Достаточно правовых норм (то есть приказа). Сделаю только одно принципиальное уточнение, – добавил Президент. – Должен быть не контроль за политическим поведением граждан и их взглядами, а выявление, предупреждение и пресечение…»

Впервые Ельцин публично признался в сознательной ликвидации КГБ, оговорив, однако, что это было сделано с добрыми намерениями для «лучшего взаимодействия и координации», а также «повышения эффективности контрразведки».

«Когда мы пошли на раздробление КГБ, – продолжал далее Ельцин, – в том числе и по политическим мотивам, то мы отнюдь не отрицали… координации работы его различных частей… Продумываем… механизм взаимодействия». В заключение Президент просил контрразведчиков «не допустить революционных потрясений» и пообещал «поправить с зарплатой», поскольку есть «расхождения в уровне социальной защищенности не в пользу сотрудников ФСК».

Однако не минуло и года, как вновь газеты запестрели заголовками: «Реформирование КГБ – любимое занятие Ельцина» («Московский комсомолец»), «Пока, ФСК?» («Труд»). Газеты, ссылаясь на достоверные источники, писали о скором расформировании Федеральной службы контрразведки. По одним источникам, ФСК будет влита в состав Главного управления охраны Президента, по другим – ее следственное управление передается в Министерство юстиции, а все другие подразделения распределяются по разным ведомствам – в Совет министров, МВД, Минобороны, президентские структуры…

Ожидать можно было чего угодно, ибо личные интересы Президента и его окружения полностью совпадали с интересами Запада, и в частности США, применительно к нашим спецслужбам.

«КГБ был обречен еще в августе 91-го, – давал интервью «Труду» генерал КГБ в отставке, ранее занимавший высокий пост. – Желание похоронить комитет было и есть… Началось с переименований, бесконечной смены руководства, сокращений, закончится ликвидацией всей службы».