Прощай, мечта

— Ничего. — Она положила свою руку на его и вымученно улыбнулась. — Я просто переволновалась.

— Ты голодная. Мне необходимо кое-что сделать, а потом я принесу тебе поесть. О’кей?

Она кивнула. Возможно ли быть такой счастливой?

Он улыбнулся и ушел, а она закрыла глаза и попыталась успокоить безумный стук сердца. Она лежит в постели Марка… Ей казалось, она лежит не на подушках, а парит в небе на облаке.

А как же дневник? Она прислушалась — никаких звуков или шагов. Подвинувшись к краю кровати, она дотянулась до джинсов и вытащила дневник, почти не причинив сильной боли ноге. Теперь у нее в руках то, что ей необходимо. Она откинулась на подушки и начала читать.

К тому моменту, когда Тори услышала шаги Марка, она прочитала достаточно, чтобы понять — отец не был вором. Он начал вести дневник задолго до того, как исчезли сокровища, и большая часть записей не имела к кладу никого отношения. Он записывал то, что его интересовало: погода, кто приехал с визитом, их с Хантом беседы о политике или истории. Потом возникла тема сокровищ и его переживаний по поводу обвинений в воровстве. Тори хорошо знала отца и могла точно сказать — он ни при чем. Какое облегчение!

Но откуда взялся мешочек с золотыми монетами, который в настоящий момент лежит у нее в чемодане. Откуда он вообще появился? И почему? Она наткнулась на него, когда упаковывала мамины вещи. Она тогда находилась в растрепанных чувствах, потому что поняла, что больше не сможет сама ухаживать за мамой.

Тори нашла очень приличную частную лечебницу. Правда, плата там была достаточно высокой, и Тори едва могла себе это позволить. Поэтому пришлось подрядиться на работу в ресторане, устраивать банкеты и праздничные приемы, лишь бы свести концы с концами. У нее сердце едва не разорвалось, когда она была вынуждена сказать маме, что поместит ее в лечебницу. Ее милая, добрая мама выглядела совершенно потерянной, но не жаловалась. А Тори… В ужасе оттого, что приходится делать, она со слезами на глазах собирала мамины вещи. И вот тогда, упаковывая в коробки старую мамину одежду, она обнаружила мешочек с золотом. Тори никогда не видела сокровищ дона Карлоса, но сразу поняла — это они, только в меньшем количестве. Она спросила маму, откуда они, но та лишь испуганно посмотрела на дочь, закусила губу и отвернулась.

Что могла Тори подумать? Только одно: у отца каким-то образом оказались золотые монеты. Но как? Это подтолкнуло ее к путешествию в прошлое, в Шангри-Ла. Она должна докопаться до правды.

У нее не было времени, чтобы прочитать то, что написал отец Марка. Его почерк жутко неразборчивый. Записи мистера Хантингтона относились к значительно более позднему времени, скорее всего, он сделал их незадолго до того, как отправился на лодке с сокровищами. Знал ли он, что случилось на самом деле?

Этого Тори пока не поняла, но из записей в дневнике ей было ясно: ее отец не виновен в первоначальном исчезновении сокровищ. Тем не менее ей нужны еще факты.

Услышав, что идет Марк, она быстро запихала дневник под подушку. Конечно, она покажет ему дневник, но не сейчас. Ей нужно прочитать то, что написал его отец. У нее было предчувствие — она найдет там ответы на свои вопросы, пусть и не на все.

— Вот и я. — Вошел Марк с тарелкой супа в руках. — Я боялся, что ты уснешь.

— Нет, я не спала. — Тори взяла у него тарелку. Пахло очень вкусно.

Он молча смотрел, как она ест. Наконец он не выдержал и запустил ладонь в свою шевелюру, от чего волосы на макушке зашевелились.

— Карл уехал, — сказал он.

— Что? — Тори замерла с ложкой в руке. — Куда уехал? Почему?

Глаза у него потемнели. Он что, до сих пор думает, что она питает теплые чувства к Карлу? Тори сдвинула брови. Как объяснить Марку, что он ошибается?

— Я велел ему убираться вон. Он приехал сюда не за тем, о чем заявил. Не вижу причин, чтобы он остался.

— Ох.

— Не беспокойся о том, как тебе добраться до дома. Я тебя отвезу.

Тори немного растерялась, не сразу сообразив, что сказать.

— Но раз Карл уехал, я могла бы вернуться в свою комнату.

Его глаза снова потеплели.

— Ни за что. Я не намерен тебя отпускать.

Она засмеялась, не в силах возразить. Это сумасшествие какое-то. Ей надо соотнести сегодняшний день с прошлым, видеть себя не только в зазеркалье, но и сейчас, здесь. Эта мысль напомнила ей кое о чем.

— Ты ведь захватил мой семейный альбом с чердака? — спросила она.

Он кивнул.

— Хочешь посмотреть?

Тори закусила губу и приказала себе прекратить малодушничать.

— Да, хочу, если он у тебя здесь.

— Здесь. — Марк поискал в шкафу, нашел альбом и отдал ей. — Не против, если я тоже посмотрю?

Она улыбнулась, а он расценил ее улыбку как приглашение устроиться рядом с ней на кровати. Они откинулись на подушки и стали перелистывать страницы. Вот фотографии мамы, здесь она молодая и счастливая — такой она не была уже много лет. А вот отец — высокий, с величавой осанкой, внушающий доверие. Как только кто-то мог подумать, что он вор? А вот пухлощекая девочка Виктория Сандз. Тори засмеялась, глядя на свое детское фото.

Марк покачал головой и шутливо произнес: