Прощай, моя красотка

— Миссис Флориан для меня — просто Джесси. Она сказала, что ее муж ей ничего не оставил, кроме своего старого тряпья и стопки фотографий банды, которая время от времени работала в его заведении. Я попотчевал миссис Флориан выпивкой. Она бабенка такого сорта, что добудет выпивку через твой труп, если увидит бутылку.

Я подробно описал лейтенанту свой визит к миссис Флориан. После чего вытащил из кармана фотографию девушки и положил на стол. Налти взял карточку, посмотрел на нее.

— Ничего, — сказал он, — достаточно привлекательна. Когда-то я бы обратил на нее внимание, ха-ха. Велма Валенто, а? Что случилось с этой куколкой?

— Миссис Флориан сказала, что она умерла, но она не объяснила, зачем прятала фото. В конце, после того как я сказал ей про Лося, она разлюбила меня. Это невозможно, правда?

— Продолжай.

— Это все. Я выложил тебе факты и подарил экспонат. Если ты никуда не доберешься с таким набором, дело сдохнет. Я больше ничего не могу сказать в утешение тебе.

— Куда мне добираться? Убит черномазый. Подождем, пока возьмем Лося. Черт, он не видел девушку восемь лет, если только она его не навещала в тюрьме.

— Хорошо, — сказал я, — но не забудь: он ищет ее и способен идти напролом. Кстати, он же участвовал в ограблении банка. Кто-то получил денежки. Кто же?

— Я попытаюсь узнать. А что?

— Кто-то подвел его. Может, он не знает кто. Тогда он уделит время и этой работе, — я поднялся. — Ну что ж, до свидания и всего хорошего.

— Ты меня покидаешь?

— Я должен пойти домой, принять ванну, прополоскать глотку и почистить ногти.

— Ты приболел, не так ли?

— Просто я грязный, очень, очень грязный, — сказал я и поднялся, чтобы уйти.

— Ну зачем торопиться? Сядь на минутку, — он облокотился о спинку кресла и засунул большие пальцы за жилетку, чем стал походить на древнего фараона, но притягательности в нем не прибавилось.

— Я не спешу, — сказал я. — Никакой спешки. Просто я больше ничего не смогу сделать. Очевидно, Велма умерла, если миссис Флориан говорит правду, а я на данный момент не вижу никакой причины, зачем ей лгать. Я выяснил все, что меня интересовало.

— Да-а, — с подозрением, скорее в силу привычки, сказал Налти.

— Да, такие вот дела. Вы уже опознали Лося. Мне остается мотать домой и заняться немножко проблемой, как заработать на жизнь.

— Хорошо, мы упустили Лося, — сказал Налти. — Однако навсегда парни исчезают редко. Даже большие парни, — его глаза по-прежнему выражали подозрение, если они вообще что-нибудь выражали. — Сколько она тебе дала?

— Что?

— Сколько тебе дала на лапу эта леди, чтобы ты утаил главное?

— Что главное?

— Что утаиваешь сейчас и собираешься утаивать потом, — Налти вытащил большие пальцы из-за вырезов в жилетке и стал их сталкивать друг с другом перед животом. Он улыбался.

— А-а. Вот оно как! Пусть так, Христа ради, — сказал я и быстро вышел из кабинета, оставив его с открытым ртом.

Но что-то мне подсказало, что надо вернуться. Налти сидел все в этом же положении, упирая большие пальцы друг в друга. Но он уже не улыбался. Он выглядел озабоченным. Рот его все еще был открыт.

Он не шевельнулся и не поднял глаз. Так и не поняв, видит он меня или нет, я тихонько прикрыл дверь и ушел.

Глава 7

В этом году на календаре изобразили Рембрандта, довольно грязный автопортрет, должно быть, из-за несовершенной печати. Репродукция изображала его держащим испачканным большим пальцем замызганную палитру и с беретом на голове, который также был не совсем чист. Его другая рука держала кисть, как будто он собирался поработать, если бы ему заплатили наличными. Его лицо цвета обожженной глины выглядело перезрелым, из-за проявляющихся последствий алкоголя. Оно было полно отвращения к жизни. Но оно имело выражение твердой бодрости, которая мне нравилась, и глаза были ярки, как капли росы.

Я смотрел на него через стол в своем кабинете. Было полпятого, когда зазвонил телефон и я услышал холодный высокомерный голос, который звучал так, будто звонивший думал, что он замечательно хорош. После того как я ответил, он сказал манерно растягивая слова:

— Вы — Филип Марло, частный детектив?

— В точку.

— О, значит да? Вас мне рекомендовали как человека, умеющего держать язык за зубами и которому можно доверять. Я бы хотел видеть вас сегодня в семь часов у себя дома. Мы обсудим одно дело. Мое имя Линдсей Мэрриот и я живу на 4212 Кабрилло Стрит. Вы знаете где это?

— Я знаю, где ваш район, мистер Мэрриот.

— Кабрилло Стрит довольно сложно найти. Улицы здесь выписывают интересные, но запутанные кривые. Я бы посоветовал вам от кафе подниматься пешком. Кабрилло Стрит будет третьей по счету улицей, а мой дом один в квартале. Тогда до семи?

— А что за работа?

— Я бы предпочел не обсуждать это по телефону.

— Но, может, вы хоть намекнете мне? До вас же приличное расстояние.

— Я буду рад оплатить все ваши издержки, даже если мы не придем к согласию. Вас всегда так серьезно волнует сущность дела?

— Пока оно в рамках закона — нет. Голос стал ледяным.

— Я бы вам не позвонил, если бы было иначе.