Прощай, принцесса

На этой же странице я заметил приписку, добавленную явно в другой раз. Несколько коротеньких строчек, нацарапанных в спешке и таким корявым почерком, что я еле смог его разобрать. Вот что я прочитал:

21 марта 1995 года (сейчас ночь, и я пишу быстро)

С тех пор как я сказала, что не пойду к нему домой, профессор ведет себя со мной с каждым разом все более любезно. Он снова приглашал меня познакомиться с Антонио Карпинтеро и подсмеивается, говоря, что со мной ничего страшного не случится. Но его глаза и то, как он со мной обращается, говорят о другом — мне кажется, он только и думает, как бы со мной переспать. Он явно питает ко мне страсть, преследует меня, задает непристойные вопросы: например девственница ли я и есть ли у меня жених. Профессор — по-своему привлекательный мужчина, и он не женат, но совершенно несложно догадаться, что на самом деле он страшный бабник.

Мне очень стыдно рассказывать это, но он так настаивал, что я все же решила пойти к нему домой. Предлогом стало задание, которое он нам дал на своих занятиях, он ведет курс «Реальность и вымысел в композиции рассказа». Он посоветовал мне взять в качестве примера его третий роман и внимательно изучить, обратив внимание на детали реальной жизни — описание баров, улиц, имена официантов и так далее. Профессор настаивал, что мне просто необходимо поговорить с Антонио Карпинтеро и понять, какие черты литературного героя он позаимствовал из действительности, а какие целиком придумал. Я поддалась на уговоры и теперь жалею об этом всем сердцем. Мы отправились к нему домой, чтобы дождаться проклятого Карпинтеро. Квартирка у профессора совсем маленькая, метров пятьдесят-шестьдесят, и в ней всего одна комната плюс крохотный санузел и небольшая кухонька. Единственная комната служит спальней, гостиной и столовой одновременно. Сеньор Дельфоро болтал не переставая все то время, что мы провели там, а потом предложил мне рюмку водки. Мы выпили по две рюмки, и, осмелев, я сказала ему наконец, чтобы он прекратил меня преследовать, что я прекрасно знаю, на что он рассчитывает, и вижу, как он раздевает меня взглядом. Наверное, профессор подсыпал мне в водку какой-то наркотик, — что было после, я уже совершенно не помню. Очнулась я в его постели, голая, а он лежал сверху, тоже голый. Как стыдно все это описывать!

Следующая из скопированных страничек была помечена апрелем, то есть после последней записи, которую я прочитал, прошел месяц.