Прощай — прости

Это было правдой. После вечеринки, состоявшейся неделю назад, Эшлин два раза разговаривала с ним по телефону, но они лишь смеялись и шутили. Никакой ценной информации она не получила. Это было совсем не похоже на те неестественные высокопарные разговоры девочки с мальчиком, которые она бесконечно вела много лет назад, когда только начинала встречаться с парнями. Вы говорите о том, в какую школу ходили, какие предметы преподают вам в колледже или откуда родом ваши родители, чтобы узнать об ухажере побольше и решить, можно ли приводить его домой.

Она так давно была замужем, что уже почти не помнила, какой была ее жизнь до Майкла, жизнь, когда она ходила на свидания с парнями, которые неизменно — по мнению ее отца — оказывались для нее неподходящей партией. Свидания в зрелом возрасте оказались намного более привлекательными и забавными. Ее выбор больше не нуждался в чьем-либо одобрении.

— Нет, — задумчиво протянула Эшлин, — я почти уверена в том, что у Сэма есть две сестры, но нет братьев.

— Прекрасно, — заметила Джо и потянулась за очередной печенюшкой с шоколадной крошкой. — Если у него есть сестры, значит, он понимает женщин. Он не такой, как те яйцеголовые технари, которых выпестовали обожающие их мамочки, начисто лишенные женского общества и совершенно не разбирающиеся в том, как устроен мир. А это печенье буквально тает во рту, — добавила она, сунув в рот очередной кусочек. — Ты сама испекла его?

Эшлин рассмеялась.

— В последнее время у меня редко хватает времени даже на то, чтобы убрать за собой постель утром, не говоря уже о том, чтобы испечь печенье.

— Во всяком случае, оно очень похоже на домашнее.

— Оно и в самом деле

домашнее, только не из моегодома. Мне вручили его на школьном празднике у мальчиков вместе с тонной яблочных тарталеток и пирожных в бумажной обертке, которые пришлось сунуть в морозилку. Зато теперь я могу доставать их оттуда по мере надобности и поражать людей своими кулинарными талантами. Мне хватит их на целый год. Жаль, что я не додумалась до этого, когда была замужем, — сухо заявила Эшлин.

— Ты ничего не ешь, — заметила Джо. Пока она поглощала печенье, запивая его дымящимся шоколадом, Эшлин лишь изредка потягивала черный кофе без сахара.

— Я больше не ем печенья, если нет возможности прочесть надпись на обертке, чтобы точно знать, сколько в нем калорий, — пояснила Эшлин. — Мне понадобилось много времени и сил, чтобы сбросить вес, и я не собираюсь набирать его снова.

— Ты прекрасно выглядишь, — искренне заявила Джо. Пухленькая, расплывшаяся Эшлин осталась в прошлом. Сейчас, в обтягивающих черных брючках и джемпере из мягкой ангорской шерсти, ее подруга выглядела стройной и ухоженной. Джо вдруг поняла, что дело даже не в том, что Эшлин выглядит

по-другому. Она изменилась внутри.

Нервная, измученная тетенька, готовая расплакаться по любому поводу, какой она была еще несколько месяцев назад, исчезла, и на смену ей пришла привлекательная и уверенная в себе особа, которая научилась выстраивать жизнь по собственным правилам.

Джо вспомнила, как и сама когда-то чувствовала, что живет своей, полной жизнью. Это было еще до того, как она забеременела, до того, как Ричард явил ей свое истинное лицо, и до того, как она безответно влюбилась в Марка. И теперь ее, испуганную и взбудораженную одновременно, несло по дороге, которую выбирала не она.

Она ощутила руку Эшлин на своем плече и, подняв глаза, увидела, что подруга присела на ручку ее кресла и с тревогой смотрит на нее.

— С тобой все в порядке? — мягко поинтересовалась Эшлин.

— Да. — Джо шмыгнула носом. — Просто я вспомнила, как три месяца назад считала, что у меня действительно все в порядке. Когда впервые забеременела и думала, что Ричард будет так же рад ребенку, как я. — Она с любовью погладила свой живот. — Я так сильно хочу ребенка, что не могу понять, почему его не хочет он. Я думала, что все у меня будет лучше всех.

— Но все вышло наоборот, и он ничуточки не хотел его. Ричард лгал и в любом случае рано или поздно продемонстрировал бы тебе свое истинное лицо, — искренне сказала Эшлин. — Ты не смогла бы жить с человеком, который хотел, чтобы ты сделала аборт, пусть даже вы оба смогли бы уехать за границу. Ведь вас бы ничего не связывало друг с другом.

— Я знаю, — просто ответила Джо.

Но Эшлин еще не закончила.

— Жизнь, которую ты вела, была похожа на карточный домик, Джо. Моя была точно такой же и должна была рухнуть не сегодня, так завтра. Я понимаю, как больно тебе было, когда иллюзия начала развеиваться, но, будем откровенны, разорвать отношения легко и безболезненно еще никому не удавалось. И мы прошли этот ужасный, гнетущий этап, прошли обе, и он остался позади, — настойчиво внушала она подруге. — У нас с тобой начался новый период в жизни. Я знаю, ты места себе не находишь оттого, что останешься с ребенком одна, и, разумеется, было бы лучше, если бы у него был отец…