Прощай — прости

Поражаясь собственному безрассудству, она откинулась на спинку заднего сиденья в такси и взяла Сэма за руку. Но на уме у него было уже нечто зовущее дальше. Похоже, он не обращал внимания на водителя, который мог наблюдать за ними, а просто обнял ее и крепко поцеловал в губы. Раньше Эшлин сгорела бы со стыда при мысли о том, что шофер в зеркальце заднего вида смотрит на двух взрослых людей, которые ведут себя как сексуально озабоченные подростки. Но, подогреваемая алкоголем, она отбросила всякую осторожность, даже когда рука Сэма скользнула ей под юбку и принялась поглаживать ее между бедер.

Перебирая связку ключей в поисках нужного, чтобы открыть входную дверь, Эшлин мимоходом спросила себя, а не видят ли сейчас соседи, что она пришла домой с незнакомым мужчиной.

По крайней мере, любопытные не узнают, надолго ли он у нее задержится, поскольку они приехали на такси. Никто не сможет, утром выглянув из-за занавески своего дома, увидеть чужую машину, припаркованную на подъездной дорожке Моранов, и посплетничать на ее счет.

Впрочем, Фиона наверняка подглядывает за ними, решила Эшлин и с трудом удержалась, чтобы не захихикать. Пожалуй, нужно было договориться с соседкой о системе сигналов — два раза включить и выключить светильник в спальне, если Сэм занимался с ней страстной любовью, и один раз — если он захрапел на диване в гостиной после чересчур обильной выпивки.

Сэм неторопливо прошествовал в гостиную и развалился на диване.

— Славное местечко. Присаживайся, дорогая, — сказал он, похлопав по обивке рядом с собой.

А Эшлин внезапно протрезвела. Она привела совершенно чужого человека в дом, который делила с Майклом и мальчиками, и теперь этот мужчина был уверен в том, что они займутся любовью. Настолько уверен, что в ее жилище чувствовал себя как дома, с видом хозяина развалившись на ее диване. «Что я делаю?» — подумала она.

— Надо выпустить кошку, — нервно пробормотала Эшлин, поспешно ретируясь из комнаты на кухню. — Флосси, Флосси, ты где? — позвала она.

Обычно, когда ее звали, кошка старалась удрать куда подальше. В плетеной корзине рядом с радиатором отопления ее не обнаружилось. Так что использовать Флосси в качестве защиты от приставаний Сэма, водрузив ее к себе на колени, не представлялось возможным.

— У тебя есть бренди? — осведомился он, входя вслед за ней на кухню.

— Разумеется, — ответила она. — Смешно, но я всегда думала, что, кроме меня, больше никому не хочется выпить дома после ужина в ресторане.

— Ты ошибалась. После бренди мне всегда хочется еще бренди, — добавил он, окидывая взглядом кухню. — А кошки нет, да?

— Наверное, она наверху. Флосси любит лежать под гладильной доской, — отозвалась Эшлин, роясь в буфете в поисках приличных стаканов. — А еще она частенько забирается в корзину с бельем и сворачивается там клубочком. Ага, вот они, — с торжеством заявила она, доставая два стакана толстого стекла с зеленоватым оттенком. — Проклятье, я вспомнила, что бренди у меня нет. Но в буфете, вон там, рядом с дощечкой для записей, есть виски.

Сполоснув стаканы, она повернулась и увидела, что он с интересом изучает фотографии и записки, прикрепленные к пробковой доске. Там было фото мальчиков в Португалии — они съезжали с высокой водяной горки, размахивая руками и визжа от восторга. Снимок был сделан три года назад, но Эшлин он очень нравился. Помимо него, на доске висела фотография сыновей в составе футбольной команды после того, как они выиграли какой-то важный матч. Их лица были перепачканными, но преисполненными законной гордости. Еще здесь был снимок с вечеринки, которая состоялась прошлым летом у Фионы в саду, когда они жарили шашлыки: Фиона танцевала с Николь, а на заднем плане виднелся Пат в фартуке, размахивающий огромной вилкой, на каждый зубец которой было насажено по сосиске. А вот фотографий Майкла не было. Хотя у нее имелся чудесный снимок, на котором он с мальчиками дурачился, принимая позы культуристов на пляже в Португалии, и носы у всех были перепачканы цинковой мазью, защищающей их от солнца.

В какой-то момент Эшлин сняла его с доски и спрятала в ящик буфета в столовой. Одно время она даже подумывала о том, чтобы вообще вырезать Майкла с фотографии, но потом решила, что это будет слишком по-детски.

Сэм долго разглядывал снимки и записки. Не обошел он вниманием и почтовую открытку из Стамбула, и еще одну, с изображением Микки Мауса, из Диснейленда, равно как и список покупок, составленный Эшлин, в котором значились туалетная бумага и кондиционер для белья.

— А тебя здесь нет, — заметил он, оборачиваясь к ней.

Эшлин достала из буфета полупустую бутылку «Джеймсон» [60]и плеснула понемногу в оба стакана.

— Я не фотогенична.

— Не смей так говорить, — твердо заявил он. — Уверяю тебя, Эшлин, ты, конечно, можешь быть другого мнения, но ты — потрясающе красивая женщина.