Прощай, Россия!

Вот именно. Мы уже подробно описали, как Борис Ельцин служил делу демократии. Мне кажется, этого достаточно. Насколько он способствовал появлению свободного рынка, можно судить из уже цитировавшегося заявления пяти американских нобелевских лауреатов-экономистов, которым теперь остается только один шанс на исправление: поступить в обучение к Сандро Виола и Андерсу Ослунду. Что же до западных интересов, для Виола это, может быть, и заслуга, но сомневаюсь, что россияне разделяют это мнение. Как раз этого-то он и не понимает, иначе бы не написал столь откровенную фразу, из которой получается, что интересы России исчезли с горизонта западных руководителей. С небольшими нюансами в основном дипломатического характера. Такие, как Ослунд или уже цитировавшийся Мак Фоул, самые нетерпеливые. Это так называемые аналитики, советники, эксперты. Политические лидеры, как правило, выражаются более мягко. Но суть «реальной политики» Запада лучше других обрисовал Джозеф Джеффе в «Тайм» от 15 июля 1996 года: «Мы хотим видеть Россию внутри нашего круга, а не вне его, где она 70 лет действовала отнюдь не как стабилизирующая сила. Мы хотим видеть ее великой державой, преследующей свои интересы вместе с нами, а не против нас. Мы не хотим Лебедя и уж конечно не хотим Зюганова и Жириновского. Пока что мы имеем Ельцина, знакомое лицо, с которым мы уже делали дела. И за это мы должны быть ему благодарны. По различным причинам Ельцин хорош только «наполовину»? Россия в обозримом будущем сможет предоставить только «полухороших» партнеров? Что ж, заключает Джеффе, «мы должны способствовать тому, чтобы и в будущем побеждали «полухорошие», «semi-good guys».

Ну и ну! Вот это называется откровенный разговор. Пусть Россия преследует собственные интересы, но только «вместе с нами». Интересы, направленные против нас, не имеют права на существование. Точнее, они могут быть, но мы не дадим им права гражданства. Горе побежденным! Пусть Россия считает себя великой державой, но «Запад должен дать ей почувствовать тяжесть ответственности» и дать понять, что «эликсир, предлагаемый Лебедем и компанией, не так-то легко будет продать в будущей борьбе за власть». Иными словами, мы будем бороться любыми средствами с теми, кто попытается изменить существующий расклад сил, сложившийся в нашу пользу. К счастью, в данном случае никто не претендует на этический подход. Никто не пытается выдать вышесказанное за идеалы, а просто перечисляет сугубо вещественные интересы. Так лучше. По крайней мере все ясно. В таком виде, высказанное без экивоков, все выглядит почти что нормально. Америка тоже имеет право защищать свои интересы так, как она считает нужным. Но не надо колебаться между этикой и макиавеллизмом. Не надо постоянно пичкать нас морализаторскими проповедями о защите вечных ценностей. Тем более, что всегда найдутся маляры, замазывающие пастельными красками неприкрытую грубость политических сценариев. И вот появляются «заслуги» Ельцина, разрешившего «свободные выборы, независимую печать и свободный, хотя и хаотичный рынок». Слово Сандро Виола.

Я хотел бы уточнить, что не имею ничего против этого господина. Если я постоянно его цитирую, то это чистая случайность. Просто Виола для Италии самый яркий пример для описания весьма распространенного типажа. Из этих же соображений я неоднократно нападаю на Ослунда. Не потому, что он хуже остальных, а потому что он наиболее типичен для англосаксонского мира, он лучше других олицетворяет бестиарий пост-советологии.

Глава 7. Российские либералы

«Колыбелью Москвы было кровавое болото монгольского рабства, а современная Россия есть лишь метаморфоза этой Москвы… В такой страшной и презренной школе она обрела силу в мастерстве рабства. И освободившись, Москва продолжала исполнять свою традиционную роль раба, ставшего рабовладельцем»14. Боже мой! В Москве образца 1996 года нужно дойти до последней степени отчаяния, чтобы начать цитировать Карла Маркса. К тому же цитировать фразу, которая россиянам по понятным причинам никогда не нравилась, даже в коммунистические времена. Но этот тезис внезапно обрел популярность в кругах радикальных либералов, тех, кого люди уже окрестили «демократами». Кавычки мои. Для большинства россиян после 1992—1996 годов слово «демократ» стало просто ругательством, без всяких кавычек.