Прощай, Византия!

Клубок колючей проволоки мчался, подскакивая по дороге, как перекатиполе. Внезапно высоко подпрыгнул и развился змеей, обвивая горло удавкой с шипами. Катя проснулась от собственного немого крика. Драгоценный тоже проснулся. Катя как маленькая, как в детстве, прижалась к нему. Он включил ночник. За окном была темнота, электронный будильник высветил половину седьмого.

— Опять поедешь туда? — тихо спросил Драгоценный.

— Вадичка, я должна.

— Никому ты ничего не должна.

Вопрос с новым визитом под видом «консультанта-невролога» решился на этот раз очень быстро. Нина позвонила, сообщив, что разговаривала с Павлом и приехавшим на дачу вместе с женой Константином, давшими свое согласие на повторный приезд «доктора». Препятствий внешних, таким образом, не было никаких. Препятствие было внутри: все Катино существо, казалось, сопротивлялось этой поездке. И дело было совсем не в пережитом страхе, не в прогремевших из леса выстрелах. Дело было в самой атмосфере, окружавшей дом и его обитателей. Собственно, их — обитателей — Катя и собиралась вторично наблюдать, так сказать, в их естественной домашней обстановке. Но после выстрелов с прежним безмятежным репортерским любопытством делать это было уже невозможно.

Да к тому же еще и Никита улетел в Волгоград. Катя помнила его лицо, когда он очертя голову, с пистолетом наголо бросился в лес за стрелявшим. Тогда Катя за него даже не успела испугаться толком. Все было как-то нереально, словно мальчишки затеяли игры в войну: пиф-паф, ты убит. И я, кажется, тоже…

Перед отъездом он коротко, деловито, без всяких сантиментов попрощался с ней, строго предупредил: «Без меня никакой самодеятельности, связь с Ниной в обычном режиме». Однако все же весьма детально ознакомил со схемой расстановки постов охраны вокруг дома — на всякий пожарный.

Драгоценный был занят при особе своего работодателя Василия Чугунова, и ехать на бывшую госдачу на этот раз Кате предстояло одной. Визит был назначен на двенадцать часов дня. Катя добралась на метро до «Юго-Западной», а там поймала такси — желтое с шашечками, как в старые времена. Когда она назвала водителю адрес, тот посмотрел на нее весьма многозначительно. Он был уже в летах и, наверное, от этого всю дорогу без устали рассказывал байки правительственной трассы Внуково: как ездили по ней в оные времена Брежнев, Суслов, маршал Гречко и Андропов, которого водитель почтительно именовал Юрием Владимировичем.

У ворот дачи Катя увидела милицейскую «Ниву» с областными номерами — пост охраны номер один в этот день занял самую выгодную позицию. Такси въехало на территорию, замелькали аллеи парка. Катю встречали Нина, Зоя и миловидная блондинка, похожая на беременную Снегурочку, — жена Константина Евгения, Жека. Ее Катя видела впервые, остальные были все знакомые лица.

— Рады вам, — сказала Зоя. — Правда, я, когда увидела такси, подумала, что это наш Марк. Нина Георгиевна, — она обернулась к Нине, — Павлик мне говорил, что вы настаивали на том, что вам и вашей коллеге надо непременно встретиться с отцом Левы. Павлик мне разрешил, и я ему вчера позвонила, он, возможно, скоро приедет. Правда, — она глянула на Жеку, — я не знаю, во что все это выльется.

Беременная Снегурка, жена Константина, только вздохнула. Она-то все поняла, а вот для Кати все здесь: и слова, и многозначительные мимолетные взгляды — было пока загадкой.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она Зою.

— Да ничего вроде. А вы-то у нас, доктор, вот попали в переделку. — Бледненькая Зоя явно храбрилась.

— Ну, мы к мальчику с Екатериной Сергеевной, — сказала Нина. — Чуть позже все обсудим, если не возражаете.

— Ой, что тут было, Катя! — Когда они поднялись наверх в детскую, Нина, дав себе волю, радостно, отчаянно затормошила подругу. — Наконец-то ты тут, у меня прямо камень с души свалился.

Домработница Клавдия принесла на руках Леву, закутанного в розовое махровое полотенце — его купали в ванной.

— Ну, как твои дела? — спросила его Катя.

Он не ответил. Она выпростала из-под полотенца его ручку, пожала. Ручка была слабенькой, влажной.

— У нас с ним все по-прежнему. — Нина приняла мальчика с рук домработницы. — Спасибо, идите. Никаких, Катя, перемен особых. Это только в кино показывают: добрая тетя, психолог лаской и терпением за два дня ставит больного малыша на ноги. Здесь будет долгий, очень долгий процесс. И потом, я не психолог, я самозванка. Сегодня, если и правда приедет его отец, мы с ним

Серьезно переговорим и на днях с его отцовского согласия повезем Леву в детский неврологический центр. Я тут этот вопрос обдумала на досуге, уже кое-кому звонила из папиных знакомых врачей, нам устроят дельную профессиональную консультацию. Больше откладывать это невозможно. Здесь мальчиком никто не занимается, всем ни до чего сейчас. Их можно, конечно, понять — такие несчастья, такие беды в семье одна за другой. И потом, они все ведь не родители ему — дяди, тетки, а такие ответственные вопросы должен решать отец.

— А ты знаешь, кто его отец? — спросила Катя.