Прощай, зеленая Пряжка

Это Вера выдумала, никакой благодарности мама не высказывала, мама считала совершенно естественным все, что делается здесь для Веры, и только без конца ужасалась величиной палаты, теснотой в отделении. А Вера уже привыкла, и ей все не казалось ужасным. А когда мама стала рассказывать про свои хлопоты в институте Бехтерева, которые вот-вот придут к успешному завершению, и ее доченьку, ее Колокольчика возьмут туда, Вера по-настоящему испугалась и очень резко сказала, что будет долечиваться только здесь! Мама занервничала, стала говорить, что Вера ничего не понимает, а Вера почти закричала, что это мама ничего не понимает, что здесь у нее замечательный врач, который ее хорошо знает, и она не согласна менять врача. Тут мама кощунственно ответила, что здешние врачи — так себе, и Виталий Сергеевич врач — так себе, еще молодой и мало понимает, а в Институте Бехтерева многих больных ведут кандидаты паук, а профессор смотрит каждую неделю! И тут они совсем поссорились… Вера поколебалась, рассказывать ли это Виталию Сергеевичу, вдруг огорчится или обидится, если рассказать? Но очень хотелось, чтобы он узнал, как она ему доверяет, и она сказала:

Мама сказала, что меня могут взять в институт Бехтерева, а я ответила, что согласна до конца лечиться только у вас. Категорически ответила!

И она почувствовала, что ему приятно.

Но там бы вы лежали в маленькой палате. И вообще там светло, цветы, решеток этих нет — современная обстановка.

Ну и что? Я же понимаю, для чего решетки! Я сама была такая, что и хорошо, что решетки! Еще бы выскочила сдуру.

Не сдуру, от болезни.

Все-таки стыдно вспоминать, чего я творила.

Стыдиться вам нечего. Вы же не стыдитесь, что чихаете и кашляете, когда грипп, а ведь на всех вокруг вирусы летят.

Вы меня утешаете как маленькую. Но ей было приятно, что он ее утешает.

Не как маленькую, а наоборот, как большую и разумную.

Она расслышала в его голосе интонацию, ласковую и бережную, так говорят с детьми и животными. И захотелось, чтобы он ее погладил — как маленькую девочку, как любимую собаку.

Она посмотрела на него снизу вверх. Она знала, что выглядит особенно трогательной и беззащитной, когда смотрит вот так снизу вверх.

Значит, я ни в чем не виновата?

Ну конечно!

Значит, это как несчастье, да?

Ну да, точно!

Значит, я несчастная?

Он поперхнулся. Потом сказал каким-то старательно бодрым голосом, похоже говорят дети, когда хотят говорить с выражением:

Не всякий, с кем случилось какое-то несчастье, несчастен вообще. Несчастье — это один эпизод, один случай, а кто несчастен — это надолго. С тобой несчастье — вот такой случай!

Несчастный случай? Вроде как под машину попала?

Вот-вот, вроде.

Вера поверила. Потому что ей хотелось поверить. Потому что это он говорил, а ему она верила. Потому что он снова обмолвился, сказал ей ты.

Если бы еще он сел рядом, поговорил о чем- нибудь немедицинском. Или ему не о чем с нею говорить? Неинтересно?

Я тут в больнице и не знаю, что нового в городе. Что в кино, что в театрах?

В театрах пусто по случаю лета, а в кино — ничего особенного.

А я бы все равно сейчас пошла. Раньше и не ценила, что могу в любой момент пойти в кино.

Это можно устроить в субботу или воскресенье. Оформлю тебе пробный отпуск. О пробных отпусках Вера слышала. Уходящие в такой отпуск всегда держались гордо: это значило, что их скоро выпишут вообще. Вера обрадовалась, но все же ей захотелось притвориться сомневающейся, даже чуть недовольной: многолетняя привычка к кокетству.

Пробный — это значит попробовать, действительно ли я выздоровела? Вдруг опять что- нибудь выкину, да?

- Это только предлог. Просто нет другого спо- |соба тебя отпустить на пару дней. А на самом деле не для пробы, а чтобы ты немного отдохнула от больницы.

Ей послышалась в его голосе легкая досада. Может быть, показалось? Но все равно она стала горопливо оправдываться:

— Это я так сказала, не обращайте внимания! Я с удовольствием! Большое спасибо!

— Значит, договорились. Ну ладно, отдыхай.

Он улыбнулся и вышел из палаты. Так и не погладил по голове. Но стал говорить «ты», кажется, твердо.

Вера не так уже и обрадовалась этому пробному отпуску. В один из дней — в субботу или воскренье — он почти наверняка дежурит по отделению, они бы о чем-нибудь поговорили, может быть, он бы позвал ее в ординаторскую — ведь других врачей не будет. Побыть дома, конечно, тоже приятно, но вот если бы он к ней зашел как врач, может же он проконтролировать ее состояние?

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Виталий не решился сказать Вере сразу, что во время ее пробного отпуска они обязательно встретятся, пойдут вместе в то же кино. Хотя предлог был совершенно неотразимый: раз она проходит курс инсулина, врачебный контроль особенно необходим — бывают же иногда повторные комы. Поэтому инсулиновым больным давать отпуска вообще-то не было принято, и предстояло еще уговорить Капитолину.