Прощальный поцелуй Греты Гарбо

– Неймется вам. Прекратите! – Фирсов придвинул к себе тарелку и заработал вилкой. – Давайте про драгоценности.

– Когда Ефим Аркадьевич умер, Инессу перестали снимать в кино, и это сильно пошатнуло ее здоровье.

– Заболела? – спросил следователь.

– Она всегда была нервной, а тут все обострилось. К себе подпускала только Марфушу.

– Кто такая Марфуша?

– Нянька Кирилла и впоследствии сиделка Инессы. Ирония судьбы заключалась в том, что они были ровесницами. Но Марфуша. в отличие от Ольшанской, была доброй старухой.

– Та-а-ак…

– Инесса ненамного пережила своего мужа, хотя и была моложе. Марфуша по-соседски рассказывала моей матери, что драгоценности Инесса хранила под кроватью в коробке, а потом стала прятать и перепрятывать. Чтобы не забыть, куда спрятала, записывала.

– А где в то время был Кирилл Ольшанский?

– Он после смерти деда уехал учиться в Питер.

– Ваша мать дружила с Марфушей?

– Исключительно по-соседски. Знаете, как в деревне? Соли попросить, чаю зайти попить.

– Она была деревенской?

– Марфуша? Даже помню, откуда родом: деревня Качалки Калужской области. Старуха часто рассказывала нам про свою деревню. Там жила ее дочь…

– Вернемся к драгоценностям и к мутной истории.

– Когда Инесса взялась умирать, в доме собралась толпа ее родственников.

– Дом делить?

– Нет. Этот вопрос к тому времени был уже решен. Ефим Аркадьевич при жизни переписал его на Кирилла.

– Значит…

– В тот самый момент исчезла большая часть драгоценностей.

– Странно, что не все.

– Какую-то часть припрятала Марфуша и потом отдала Кириллу.

– Честная старуха, – сказал Фирсов.

– И преданная.

– Что с ней стало после смерти хозяйки?

– Вернулась к себе в деревню. Слышала, что родственники Инессы в поисках ценностей вспороли ее матрас и диваны.

– Надеюсь, после ее смерти?

– Этого не знаю. Все, что они нашли, – фотографию в рамке, которая лежала под ее подушкой.

– Чью?

– Греты Гарбо. До этого фотография стояла на камине в гостиной. Ума не приложу, на что она ей сдалась. Инесса всю жизнь ревновала мужа, и в том числе к Грете Гарбо.

– Ефим Ольшанский был с ней знаком?

– По всей вероятности, у них была связь во время его работы на «Парамаунт». Так сказал Кирилл. Позавчера я снова видела это фото.

– Где?

– В его доме.

– Вы и там побывали?

– Не только побывала.

– Страшно подумать, что еще.

– Снялась в клипе.

– Поздравляю, но мне это неинтересно.

– А что вам интересно? – с вызовом спросила Лионелла.

– Например, знаете ли вы Регину Криволуцкую.

– В какой связи спрашиваете?

– В связи с продажей дома Ольшанского.

– Ах, вот оно что… Вам и это известно?

– Как видите.

– Еще вчера вы не знали.

– Вчера не знал, а сегодня все стало известно. Думаете, я приехал в Москву просто так?

– Нет, не думаю.

– Знаете или не знаете?

– Криволуцкую? – Лионелла задумалась. – Нет… не припомню.

– Опять дурака валяете. По вам видно, что вы слышали это имя.

Решив больше не хитрить, она согласилась:

– Мне говорил о ней муж.

– Значит, он хотел купить дом Ольшанских?

– К этому времени дом был уже продан.

– К вопросу о мутных историях…

– Что это значит? – уточнила она.

– Мутная история, говорю.

– Что-то не так?

– Все – не так.

– К этому причастен Кирилл?

– Пока не известно.

– Когда вы его выпустите? – Лионелла шла напролом.

– Не знаю.

– Вы – непробиваемы.

– Если бы все говорили правду, преступник бы уже сидел за решеткой.

– Имеете в виду кого-то конкретного?

– Вас имею в виду, дорогая Лионелла Павловна. Вы снова недоговариваете.

Лионелла Баландовская с легкостью согласилась:

– Вы правы. Я давно хотела сказать, что подозреваю Шмельцова.

– В чем?

– Глупый вопрос. – Она прекратила есть и с недоумением взглянула на следователя.

Однако он повторил:

– В чем вы его подозреваете?

– В убийстве альфонса и, может быть, Катерины.

– Эко вы замахнулись…

– По крайней мере – в соучастии или в подготовке.

– Подготовке чего?

– Шмельцов все подстроил нарочно.

– Не понимаю.

– Что же тут непонятного. Он все сделал так, чтобы в убийстве обвинили Кирилла.

– Если так, зачем ему это нужно? – Егор Петрович сдвинул тарелку и довольно отвалился на стуле.

– Вам нужен мезим…

– Что?

– Нужно что-нибудь выпить, чтобы переварить все эти жиры. Здесь рядом аптека.

– Хватит! – он стукнул рукой по столу. – Я спросил, для чего Шмельцову обвинять в убийстве Ольшанского.

– Этого я не знаю.

– Если хочешь найти виновника преступления – ищи, кому это выгодно. В чем выгода Шмельцова? Дать взаймы? Это не выгода. Скорее наоборот – учитывая то, сколько у Ольшанского долгов, он не вернет деньги.

– То-то и оно, – сказала Лионелла. – В альтруизме Григорий Шмельцов не был замечен. Зачем давал деньги, если знал, что не получит назад? Зачем сам позвонил? Зачем позвал в Питер? В конце концов, зачем положил пистолет в ящик стола? Ведь знал, что Кирилл полезет туда, чтобы написать расписку.

– Это не доказано…

– Что?

– Пистолет в ящик мог положить кто-то другой.

– А как, по-вашему, объяснить то, что дверь между нашими номерами была открыта? Как объяснить, что взяли мое платье?