Прощание с колхозом

Я молча развел руками.

И прежде, и сейчас говорю: способы и методы хозяйствования должны определять работающие на земле специалисты. Но «разгонять» и «загонять» – дело опасное. Об этом сказал и Ляпин, нынешний фермер, пожизненный механизатор: «Если в новое дело загонять кнутом, получится хуже коллективизации». Не кнут, а пример Чичерова, Ляпина, Гришина должен убедить. Но пока он не убеждает.

У Гришина хоть куча кирпича лежит на облюбованном месте. У Чичерова с Ляпиным и того нет. Вагончики, керосиновый фонарь и мечты, которые исполнятся ли. Мечтали об электричестве. Его нет и вряд ли будет. Мечтали о домах. Но пока не осилили даже проекта их. Просят еще земли, им не дают.

Отыскать «врага» и указать на него пальцем – старый прием. Искали и находили раньше. Находим и теперь. Раньше – «враги народа», сегодня – «партократы». Вот и в «Мариновском» не дают землю Чичерову. Кто виноват? «Партократ» директор Титов Михаил Николаевич, работавший прежде и в райкоме, и в исполкоме. (Как, впрочем, и Чичеров, а Гришин из обкома ими руководил.) Но ведь у Титова, кроме трех фермерских хозяйств, еще 350 работников со своими семьями, со своей жизнью, где школа, детский сад, поселковый водопровод, земля, техника и худые финансы. Проще всего представить его врагом. Но он не враг. Он дал Чичерову и Ляпину все, что мог – землю, технику. И он ведь прав, когда говорит: «Если все раздам, то с чем хозяйствовать, что другим людям останется?»

Чичеров и Ляпин говорят твердо: «Большинство людей к фермерству не готовы. Они привыкли жить по-иному».

Как по-иному? Давайте разберемся. Тот же колхоз «Россия», хутор ли Камыши, Ильевка. Если на подворье колхозника стоит до пяти коров, до пятидесяти коз, свиней до двадцати голов, их ведь нужно кормить. А кормят эту скотину не только руки хозяина, но и колхозная техника, колхозная земля. Платит он за это весьма условно или вообще не платит. Оторви это личное подворье от колхоза – выживет ли оно? Нет!

«Привыкли жить по-иному». По-колхозному, уточняю я. Колхозный автобус возит школьников. Спортивная школа в колхозе бесплатная. Путевки в санатории, на курорты даже при нынешних ценах полностью оплачиваются колхозом, и даже оплату проезда, нынче не дешевого, берет на себя колхозный профсоюз. Причем отказа в путевках никому нет, приходится их даже навязывать. Бесплатный подвоз топлива, газовые баллоны по 40 рублей (остальное за счет колхоза), значительную часть затрат на газификацию берет на себя колхоз. В колхозном детсаде на каждого ребенка расходуется в месяц 1000 рублей, родители платят в десять раз дешевле. Похороны, наконец. О них сейчас много говорят и пишут: непосильны они. Колхоз и эти расходы берет на себя. Все это и многое другое, всего не упомнишь, потому что складывалось годами, десятилетиями, вошло в обычай и часто не замечается. Потому что сжились. Плохо это или хорошо, но приросли к колхозу. Оборви – кровь пойдет. Таких людей большинство.

И куда же теперь, я спрашиваю, девать это большинство? Не героев, не первопроходцев, а русских мужиков, которые за век свой – короткий ли, длинный – навидались и наслыхались всяких перемен, на своих боках чуя каждую. Ведь «паны дерутся – у холопов чубы трещат». И жить-то люди стали давно ли не впроголодь. Оделись, обулись, поселились в новые дома. У них вчера коровенку последнюю отбирали, шарили на базу, считая коз да свиней: не завел бы лишнего. Нынче лозунг иной.

Но проклятая память сильна. Шолоховскому герою Титку Бородину тоже родное государство приказывало: «Расширяй хозяйство до невозможности». Он поверил. Грыжу от работы нажил. И через короткий срок раскулачили его и увезли далеко-далеко, откуда не возвращаются.

Людская память сильна. Тем более в газетах да по телевизору властители то и дело пугают: опасность нового путча! опасность переворота! «Правого» да «левого», а мужику все равно, красные ли, белые его будут грабить.

Людскую горькую память победят не лозунги, а обычная жизнь. Может быть, такая, как у братьев Анатолия и Николая Епифановых, о которых следующий рассказ.

Задонье. Невеликая речка Чир, мелеющая год от году. Займищные перелески с вербой да тополем. Озера в камышах. Луга. Выжженная солнцем холмистая степь. На песках – полынь да чабер. Время летнее. Лебеди на воде. Посвист утиных крыл по утрам, вечерами. Днем жаркий степной ветер.

Это земля Епифановых – Анатолия Степановича, Николая Степановича, их детей и внуков. Братья – близнецы. Но Анатолий появился на свет божий первым. Может быть, поэтому и из совхоза ушел раньше Николая, весной 1990 года. Взял в банке кредит, выкупил у совхоза 100 лошадей, при которых работал конюхом, получил 280 гектаров пашни и 50 гектаров пастбищ.