Прощание с кошмаром

— Никита, ты выезжал от руководства на кражу икон в Стаханове? Отлично. Значит, это тебя тоже заинтересует…

У Николая Свидерко была такая вредная манера не договаривать фразы. Колосов приехал в ГУВД Москвы на совещание совместного оперативного штаба, созданного по «делу обезглавленных», куда теперь входили и сотрудники МУРа, и отдела убийств уголовного розыска области. Совещание затянулось, Затем они со Свидерко, который курировал это дело от «москвичей», подводили вместе с аналитической группой наработанные итоги. Самым важными из них, на взгляд Свидерко, было то, что, наконец-то личности всех жертв установлены и документально подтверждены. Из Ташкента пришел долгожданный ответ на отдельное поручение, содержащий протоколы допросов родственников Рахмона Рахмонова. Посольство Вьетнама подтвердило личности погибших в Чудинове сограждан. Пришли ответы и по кощеевскому корейцу. Он оказался Кимом Ли Вангом, уроженцем Йошкар-Олинской области. Как ни парадоксально для махрового наркокурьера, это был парень из довольно интеллигентной семьи (мать — художница, отец — врач), учившийся на третьем курсе медицинского института.

Сотрудники отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков пытались, насколько это было возможно, проработать возможные преступные связи Кима Ли Ванга в столице. В Йошкар-Оле местные сыщики провели даже несколько рейдов по притонам, поприжали наркоту. Но узнать какие-либо сведения о том, от кого и к кому кореец-челнок вез в Москву героин, так и не представилось возможным.

Наркоцепочка, как это часто и бывает, полностью оборвалась вместе с гибелью курьера.

Однако Колосов и Свидерко были почта уверены: героин никак не связан с последующей страшной гибелью студента-медика. Но любой пробел в раскрытии — это минус в оперативной работе. А кто из сыщиков останется доволен такими минусами, когда и плюсов-то кот наплакал? Из полученной по этому делу информации старались выжать все, что возможно. Аналитическая группа работала над многими неясными вопросами, в том числе пыталась смоделировать психологические портреты предполагаемых убийц.

Но Колосов в эти отвлеченные виртуальные грезы верил мало. Слушал умненьких ребят с университетскими значками на мундирах, смотрел в компьютер; аккуратно подшивал распечатки в папочку. Общие фразы этого самого «моделирования» он и так знал без умствования аналитиков. А самого главного, того, что его сейчас интересовало больше всего, эти компьютерные гении ему не сообщали. Два главных вопроса: «Каков мотив преступления?» и «На чем конкретно следует цеплять убийц?» тонули в туманных фразах типа: «с большей степенью вероятности», «предположительно» и «есть версия».

Короче — голова от аналитиков пухла. А туг еще…

Они сидели в кабинете Свидерко, утонув в ворохе бумаг, как вдруг тому позвонили из дежурной части розыска.

— Это из нашего антикварного отдела. Начальник Кревицкий — тебя. Такой жук, ты построже с ним, — Свидерко прикрыл ладонью трубку щегольского радиотелефона (среди аппаратов связи на столе и на компьютерной стойке это был пятый по счету). — Говорит, к ним тип какой-то обратился. Вроде дает информацию. Ему, мол, вещи предложили краденые, как он подозревает. Ну и.., обратился, в общем, сигнализирует. Описал те предметы. Три иконы. Кревицкий по банку данных похищенного прокрутил скоренько. Вроде ваши это вещи с кражи из Стаханова. Говорит, с Байко (это был начальник областного антикварного отдела) пытался связаться, а тот где-то на выезде. А дело вроде срочное. Узнал, что ты у меня в гостях, ну и… На, потолкуй с ним лично. — Он протянул трубку коллеге.

Ситуация, как понял Колосов из энергичных объяснений Кревицкого, действительно складывалась весьма интересная в оперативном плане. И реагировать надо было решительно и быстро. «Жук» Кревицкий преотлично знал, что стахановский случай — не дело Москвы «по территориальности». И решил скорехонько подключить к нему областных коллег, чтобы не отбивать у них хлеб и не рваться самому. В столице и своих дел предостаточно, пусть область по своей краже сама рукава засучивает.

Но в принципе-то он сделал доброе и благородное дело: переадресовал важного свидетеля, и Колосов высказал ему свое личное «мерси» за это и низко поклонился в ножки. Хотя…

Хотя лично ему вся эта антикварная эпопея начала порядком надоедать. Из поездки в Стаханове и кропотливой работы с фетишистом Куренковым вышел, как и следовало ожидать, мыльный пузырь. Фетишиста забрали в психиатрическую больницу. Колосов не поленился съездить туда, беседовал с врачом. Вместе они потом битых три часа «исследовали феномен»: Куренков неохотно отвечал на вопросы, раза три ударился в истерику, а их настойчивый интерес к отрубленным цыплячьим и кошачьим головкам полностью игнорировал, замыкаясь в себе.