Прощание с первой красавицей

— Вика в кабинете на днях запиралась. Не одна. И вид у нее был очень таинственный. Я сразу подумала: явно какую-то аферу замышляет.

— И все? — На меня нахлынуло разочарование.

— Да, но я никогда не ошибаюсь, — раскрыв широко глаза, начала убеждать меня Таня. — Вот увидишь, я права окажусь, это ее рук дело!

— Спасибо, Тань, ты вселяешь в меня надежду, — уныло пробормотала я и поднялась.

— Подожди! — Секретарь вскочила. — Сейчас к Соломонычу загляну, может, он поел уже, попрошу, чтоб принял тебя.

Я осталась стоять, а Татьяна поскакала к кабинету. Через несколько секунд вышла и махнула рукой:

— Заходи, ждет.

Главный сидел за чистым столом, без всяких следов пищи, и просматривал какие-то бумаги. Оторвавшись, вопросительно посмотрел на меня:

— Что случилось, Диана?

— Вениамин Соломонович, дайте мне отпуск за свой счет.

— Насколько я понимаю, у тебя сейчас больничный? Ну вот иди и болей. Отпуска не дам, и так работать некому.

Я начала всхлипывать.

— Таня, — главный открыл дверь и выглянул в приемную, — у тебя в аптечке успокоительное что-нибудь есть?

— Пустырник, — с готовностью кивнула секретарь.

— Неси.

Соломоныч дождался, пока я выпью лекарство и вытру слезы, а потом спросил:

— И что произошло? По какому поводу траур?

— А вы разве не слышали?

— О наезде? Слышал. Только знаешь, что я тебе скажу: раз ты не чувствуешь за собой вины, не стоит от всех бежать. Ты должна вести себя так, будто ничего не случилось. Так что поправляйся и приступай к работе. Вот мое личное мнение.

Едва выйдя из кабинета главного, я наткнулась на Вику, прогуливавшуюся неподалеку. Увидев меня, она выпалила:

— Диана, пойдем выпьем кофе. Я угощаю.

— С какой стати я буду пользоваться твоей добротой? — фыркнула я. — Сама вполне платежеспособна. И тебе не кажется это несколько странным… пятнадцать минут назад ты всем рассказывала, что именно меня подозреваешь в наезде, а сейчас приглашаешь на чашечку кофе…

— Надо поговорить, — многозначительно произнесла Вика, глядя на меня в упор.

— Да? И о чем же?

— Послушай, что было, то быльем поросло. Давай заключим пакт о ненападении.

— Вика, ты ошибаешься, я на тебя зла не держу. А за ту историю с Иваном я тебе почти благодарна: если бы не ты, может быть, и не было бы в моей жизни того хорошего, что произошло потом.

Я повернулась и отправилась в свой кабинет. Наверное, надо было выслушать Вику, но у меня после всего случившегося не осталось сил. От подковерных игр я уже порядком устала. Да и в искренность ее мне почему-то не верилось.

Но если уж неприятности начались, то они имеют тенденцию продолжаться. Не успела я остыть после разговора с Викой, как тут же на меня свалился очередной «подарок судьбы» в лице худосочного лейтенанта Ярошенко. По его собственному выражению, он меня соизволил навестить «чисто для беседы», но, лишь взглянув на его светлое чело, я прочла там надпись: «виновна». Оптимизма мне это не прибавило, и я сникла, ожидая очередной гадости.

— А вы знаете, гражданка Соколова, — ехидно начал следователь, — что ни один из ваших так называемых свидетелей до сих пор не найден? Лично я в существовании двух из них вообще сомневаюсь, а вот труп первого очень не хотелось бы найти где-нибудь на пустыре.

— Простите, а часовню тоже я развалила?

— Что? — оторопел тугодум.

— О существовании презумпции невиновности, я надеюсь, вы слышали, лейтенант? Так вот, в рамках той самой презумпции дальнейшую нашу беседу считаю нецелесообразной. Всего хорошего.

Лицо Ярошенко залила краска, он вскочил и желчно произнес:

— Что ж, побеседуем в милиции.

— Как вам будет угодно, — согласилась я.

Дома стояла мертвая тишина. Я нервно швырнула сумку, сбросила туфли так, что они разлетелись в разные стороны, села на тахту и разрыдалась. Плакала долго, с поистине «МАЗ» охистским наслаждением. Наревевшись, взяла телефон, набрала номер мужа и заныла в трубку:

— Данюша, приезжай срочно, ты мне нужен!

— Что-то случилось? — напряженно спросил он.

— Случилось, — уныло кивнула я, будто он мог меня видеть. — И чем скорее ты приедешь, тем лучше.

И сразу, не давая ему опомниться, отключила телефон, швырнув его туда же, где между двумя диванными подушками нелепо торчала сумка.

Даниил вскоре приехал. Ворвался в квартиру и с ходу бросился ощупывать и осматривать меня. Я с трудом вырвалась из его цепких рук и, отскочив на безопасное расстояние, заорала:

— Я цела, цела! Душа у меня болит, а она руками не прощупывается!

— Да что случилось-то? — застыл супруг в недоумении.

Я горестно вздохнула:

— Пошли, покормлю. Наверное, ты без обеда сегодня?

— Без обеда, — кивнул Дан и, не заставляя себя упрашивать, двинулся на кухню.

На протяжении всего времени, пока он ел, я жаловалась на лейтенанта Ярошенко, но лицо Даниила оставалось непроницаемым. Настолько непроницаемым, что я даже не могла понять, на чьей мой муж стороне. Доев, он отставил тарелку и мрачно спросил:

— Где твои выдержка и чувство юмора? Я просто не узнаю тебя.

— Да, но следователь сказал…