Прощаться не будем!

Начал даже писать диссертацию. Защитился. Стал кандидатом наук. Находясь в Вольске, меня стали почему-то посещать мысли о Ксении, толкая меня на ту самую набережную, где мы проводили время. Каждый вечер выходного дня, я наведывался туда. Там были уже новые любящие пары, смотря на которых, я только улыбался.

Время пролетало, а за ней и жизнь. Скучная, без красок жизнь. Единственное, что меня радовало это моя работа. Я дорос до ведущего хирурга больницы, занимая при этом должность заведующего отделением.

Однажды, девятого мая, в нашем городе чествовали ветеранов на площади. Были приглашены все без исключения фронтовики. Придя домой после очередного дежурства, я достал из шкафа свою военную форму со всеми наградами. Привёл себя в порядок, и прихрамывая, опираясь на трость, отправился на площадь, где проходил концерт. Фронтовики принимали море поздравлений и теплых пожеланий в свой адрес. Несколько утомившись от шума и танцев я снова отправился на набережную. Стоял прекрасный вечер, солнце слегка опускалось за волжский горизонт, вокруг гуляли влюбленные пары, детишки. Из-за нестерпимых болей в ноге, я облокотился к ограждению причала, растирая колено, которое давало о себе знать, спустя столько времени. Вдруг сзади, ко мне подходит девушка, такой неописуемой красоты, что я даже на секунду забыл про боль. Она встала передо мной и прикоснувшись к плечу, спросила:

— Мужчина, вам плохо?

— Да нет радость моя, это пройдет сейчас! Старые раны проснулись! — улыбался я, глядя ей в глаза. В ее глазах я разглядел Ксению, только на много моложе своих лет. — Беги дочка, не обращай внимания на меня, сейчас пройдет!

Эта милая девушка лет шестнадцати на вид, улыбнулась мне в ответ и застыла взглядом на моем кителе.

— Сколько у вас медалей! А вы ведь капитан, да?

— Так точно, капитан! Ты в званиях разбираешься? — удивился я.

— У меня просто мама, тоже капитан! И тоже медали есть, только ни как у вас! — улыбнулась она, после чего предложила присесть на лавку. Мы расположились на той самой памятной мною лавочке. Видимо общение со мной, ей было по душе. А для меня её внешность и внимание стало напоминанием моей первой любви. В таком ключе, мы просидели не долго, минут десять, пока позади нас не раздался женский голос: — Люда! Пойдем домой!

Девушка тотчас же обернулась на оклик.

— Бегу мамуль! — ответила она, и прикоснувшись своей теплой рукой к моей руке, добавила, — Спасибо вам за беседу! Рады была знакомству!

— Взаимно Людмила, взаимно! — ответил я, глядя ей в глаза.

— С кем ты там общалась-то? Мы ж опоздаем за молоком! — повысила голос мама Людмилы.

Стиснув зубы, я вскочил с места и догоняя их, произнес:

— Постойте! Я хотел сказать, вам очень повезло с дочкой! Красавица!

Женщина бегло посмотрела на меня, ответила:

— Да я знаю, спасибо! Ну, мы пойдем с ваше позволения! А то на смену заступать еще! — и повернувшись ко мне спиной, с сумками отдалялась от меня.

В тот момент, когда она мельком посмотрела на меня, я вдруг вспомнил того хирурга, который спасал меня на операционном столе в Австрии. И не подумав ни о чем, у меня из уст вылетела фраза:

— Ксения!

Остановившись на месте, она медленно повернулась ко мне, и пристально вглядываясь в мое искалеченное лицо, спросила:

— Да! А мы знакомы?

Мои руки резко ослабли, и от волнения выронив трость, я с дрожью в голосе сказал:

— Ты не узнаешь меня? Это я!

— Нет, простите, я вас не знаю! — взяв дочь за руку, она отвернулась и снова продолжила движение.

Тут окончательно убедившись, что это она я прокричал ей вслед:

— Помнишь, это место? Двадцать лет назад, я делал тебе предложение? Ты тогда, была счастлива с одним человеком! Как ты за этого самого человека, тайком от родителей замуж вышла! Помнишь?

Она будто окаменела после моих слов, выронив сумки с продуктами на дорогу. Ксения обернулась ко мне лицом. Её глаза сходу покраснели и налились слезинками, которые вот-вот упадут. Медленно подойдя ко мне, она прошептала:

— Алексей! Господи! Это ты?

Впервые за это время, у меня у самого полились слезы.

— Вот мы и встретились!

Прикасаясь своими руками к моему лицу, она сквозь зубы, выговаривала каждое слово, ни веря в происходящее:

— Ты ведь умер! Тебя нет! Это не ты!

— Ксюша моя, очнись, это я! Я не погиб, я живой! Это все ошибка была! — прижал её к себе так сильно, что она не могла вдохнуть. Ксения, в ответ впилась в мою спину ногтями и еще сильней прижала меня к себе. Её плачь сменился рыданием, сквозь которое она шептала:

— Родной ты мой! Если бы ты знал, как плохо мне было без тебя! Я жизни без тебя не представляла!

— Знаю, девочка моя знаю! Я читал твое письмо тете Нади! Как ты теперь?

Отойдя от меня на шаг, она ответила:

— Да, Алёш… пошли к нам домой. Надо поговорить.

— Мам, вы что знакомы? — спросила Люда, с удивлением глядя на нас.

— Познакомься Людочка, это мой самый первый и самый любимый муж Алексей!

Девочка, посмотрев на меня, сказала:

— Вот это поворот!

— Пойдем, дочка! Я тебе потом все расскажу.