Прощаться не будем!

– Как же я не приду к тебе, родной ты мой? Алёш, почему мне кажется, что это наша последняя встреча, а?

(Плачет)

– Да ну что ты, девочка моя! Я вернусь, вот увидишь! Живым и невредимым! Обещаю! Ты главное дождись меня!

Отойдя от меня на шаг, она полезла в сумочку, весящую у нее на правом плече, и вытащив оттуда свою фотокарточку вложила мне в грудной карман.

– Знай, что я жду тебя и очень люблю! Только об одном прошу, береги себя!

–Прощаться навсегда не будем! – ответил я, и обнял еще крепче.

В то время саратовский вокзал, как и сотни других вокзалов страны, видели многое. И слезы солдат и их родственников, и клятвы, и прощания, и нежные поцелуи, которые для большинства здесь находящихся, были последними в их жизни.

Раздалась команда начальника поезда: «Все по вагонам!»

Набившись компактной массой в состав полуоткрытого типа, воинский эшелон тронулся с места.

Она закрыла рукой свое лицо и махала мне на прощание. В этот момент, я впервые переживал искренние чувства. Как тяжело расставаться с человеком, которого беззаветно любишь, при этом понимая, что возможно никогда не увидишь его снова. Что происходило в наших сердцах в тот момент передать сложно. Тем, кто с этим не сталкивался, вряд ли поймёт…

А наш состав, тем временем набирая скорость, все дальше и дальше отдалял нас от любимых людей. Так, мы молодые мальчишки двадцати лет не нюхавшие пороху, уезжали на войну.

Эпизод 5: «Прибытие»

Прибыли в пункт назначения довольно быстро. Уже пятого июля, наши эшелоны выгружались на станции Орша, что под Минском. Мы тогда еще многого не знали и не понимали сути происходящего. Вдали за холмом гремели бои и стояли клубы дыма. В наши только что освободившиеся вагоны, грузили раненых бойцов и местное население. Мимо нашего строя проходили вереницы отступающих частей на восток. Лица у них были обескураженные и безразличные. Глядя на них, я понял – это конец.

«Где же вся наша мощь? Где же лозунги: Бить врага на его территории малой кровью?» – с недоумением прокручивал в голове эти вопросы. Да и что в принципе двадцатилетний мальчишка вроде меня может понять.

К нашему строю подошел какой-то капитан. Форма замызгана кровью и землей. Сам он был не большого роста, худенький. Видимо из-за полученной накануне контузии, он постоянно нервно крутил головой влево. Лицо морщинистое, в шрамах. На его голове, из-под фуражки пробивался кусок бинтовой ткани, скудно пропитанный кровью. Поприветствовав сопровождавшего нас комиссара, он пристально разглядывал прибывшее пополнение.

–Значит так, сейчас называю фамилии и те отправляются с капитаном Смирновым! – приказным тоном произнес комиссар.

– Сержант Денисенко! Шаг вперед. Сержант Колобанов, шаг вперед. Сержант Петровский выйти из строя! Вы направляйтесь в 23-й отдельный медико – санитарный батальон. Всё! Шагом марш!

После того как услышали свои фамилии, мы и другие бойцы стрелковых частей отправились за капитаном.

Оглядываясь по сторонам и вздрагивая от каждого разрыва, который эхом доносился где-то из-за холмов, я задавал вопросы у сопровождавшего нас капитана Смирнова.

–Товарищ капитан, разрешите обратиться?

–Валяй!

– Товарищ капитан, я на станции слышал, что Минск взяли, это правда?

Смирнов закуривает папиросу.

–Да… на минувшей неделе!

Он выдержал паузу, сделав несколько глубоких затяжек.

– Что ж они там, совсем охренели в штабах? Детей набирать стали! Вам по сколько лет то всем? Сразу в пекло бросают! – сминает рукой со злости недокуренную папиросу и швыряет на изрытую от разрывов бомб землю.

– Ну, вообще-то мы уже ни дети! Нам без малого двадцать лет будет. Навоюем не меньше остальных! – ответил я.

Капитан в голос засмеялся.

–Да я тебя умоляю, сынок! Навоюем?! Ни сегодня – завтра перебьют нас всех к чертям собачьим и поминай как звали. Ты вообще знаешь, какая средняя продолжительность жизни простого пехотинца, а? Сутки! Максимум двое!! А вы вообще медики! Для вас господь сорок секунд отмерил! Немец в первую очередь будет вышибать, что бы вы никого с поля боя вынести не смогли!

Насупившись от его столь обидных слов, я молча продолжил движение дальше.

Шли мы долго по изрытой белорусской земле. В этом походе, я думал о своей единственной и неповторимой Ксенечке и наши прогулки по набережной.

–Воздух!!! Всем в лес, быстро! – взвизгнул вдруг Смирнов, увидев сваливающуюся на нас кучку немецких пикировщиков.

Со стороны солнца заходила пятерка Юнкерсов и с ужасающим рёвом начала обстреливать колонну. Я в панике помчался в сторону леса, до которого было метров двести. Мы с капитаном успели добежать до опушки, но остальные ребята не смогли добраться.

Глядя на то, как наших ребят смешивают с землёй бомбами и пулеметами, я сбросил вещевой мешок, винтовку и ринулся к ним на помощь. Смирнов догнал меня, накинулся сзади и оттащил обратно в лес.

– Ты чего совсем дурак? Ты куда поперся? Ты видишь, что там творится?

– Ну как же так товарищ капитан? Там же Демьян, там же мои друзья! Я должен им помочь!