Прощение. Как примириться с собой и другими

Если мы сознательно и ответственно участвуем в Литургии, воспоминание о прощении, которое дает нам Бог, рождает в нас стремление нести прощение в мир: «Вкушая хлеб и вино, мы вспоминаем тело, ломимое за нас, врагов Бога, и кровь нового завета, заключенного с нами, нарушившими завет. Но было бы большим заблуждением трактовать Евхаристию исключительно как таинство Божьих объятий, в которых нам посчастливилось оказаться. Благодать Божью может принять лишь тот, кто готов быть ее посланником; то, что происходит с нами, должно совершаться и нашими руками. Побывав в объятиях Бога, мы должны впустить в себя Других – в том числе и своих врагов»[106].

Прощение производит в человеческом сердце способность благодарить за все, что происходит в жизни, входить в Евхаристическое измерение мира и через это – в глубокое и подлинное общение с Богом.

Творческая сила прощения

Плоды прощения – принятие, доверие, свобода, смирение, благодарность. Можно сказать, что прощение творит нового человека. В событии прощения происходит преображение личности, а не только восстановление справедливости.

Размышляя о сочинении Блаженного Августина «Исповедь», известный философ Жак Деррида[107] отмечает разницу между признанием факта и признанием вины: «Когда я прошу о прощении, когда я признаю вину, я не сообщаю о фактах. Я могу кого-то убить, я могу захватить самолет и сообщить об этом; это не признание. Оно становится признанием, только когда я прошу прощения и, согласно традиции, когда я обещаю раскаяться, то есть улучшиться, любить, превратить свою ненависть в любовь и сделать это из любви. Это не вопрос о знании. Дело не в том, как сделать так, чтобы другие люди узнали о том, что случилось. Дело в том, чтобы изменить себя, преобразовать, трансформировать себя. Именно это Августин, возможно, и называет „творить истину“. Не сообщать истину, не информировать, но творить, производить истину»[108]

.

Творить истину – значит открывать себя самого любви. Это творчество начинается личным усилием и достигает полноты в Церкви. В таинстве Евхаристии, причащаясь Телу и Крови Господа, мы становимся соборной личностью, существуем уже не отдельно друг от друга, но едино во Христе. Церковь – начало нового творения, заря Царства Небесного. В Литургии мы учимся жизни будущего века и узнаем, что Бог хочет, чтобы мы вполне отдавали себя Ему и Другому и с доверием принимали Его и Другого, что невозможно вне практики прощения.

Прощение – реальность будущего века, нового неба и новой земли. Оно творит нового человека и новую жизнь внутри ветхого мира.

Прощение – жизнь в Царстве

Когда мы говорим о Царстве Небесном, нам вспоминается дивная картина из последних глав Апокалипсиса: Небесный Иерусалим, пронизанный светом город, где растет древо жизни и текут реки воды живой. При этом мы понимаем, что это лишь один из образов Царства. Царство Божье повсюду, где Бог царствует. Оно может открываться уже на земле, в самых неожиданных местах.

Фильм Стивена Фрирза[109]

«Филомена» основан на подлинной истории, даже имена главных героев там сохранены. Филомена разыскивает своего сына, которого родила пятьдесят лет назад в монастырском приюте. Мальчика отдали в приемную семью, и она ничего не знает о его судьбе. Филомене помогает журналист Мартин.

В финале фильма выясняется, что монахини обманывали женщину и скрывали от нее правду о ребенке. Мартин, человек неверующий, носитель светской этики, гневно обличает их, тогда как христианка Филомена прощает тех, кто лишил ее возможности встретиться с сыном. В этот момент мы видим, как торжествует правда Божья внутри обычной жизни, полной несовершенства и греха. Фрирз не случайно называет фильм именем главной героини: Филомена – греческое имя, образованное от слов φιλέω(любить) и μένος (сила).