Прошедшая сквозь небеса

— Где комендант? — спросил Эалак портового инспектора, резво подбежавшего к месту высадки высокого гостя.

— В башне, господин!

— Проведи меня к нему, быстро!

Инспектор засеменил впереди, переставляя короткие ножки с такой скоростью, что шагающему широким шагом начальнику Тайной службы и четвёрке телохранителей приходилось прилагать усилия, чтобы не отстать. Деревенщина, с неожиданным раздражением подумал особист, даже не обернувшись топает… ишь какой жирненький, прямо как его должность… Эх, вот взять бы да уйти в инспектора при какой-нибудь тихой пристани… взяток на прокорм хватит, да и кубышка не пуста…

Эалак криво усмехнулся. Мечтай, мечтай… Чуть больше сотни циклов осталось.

Добравшись до башни, выстроенной из бутового камня, толстяк хотел было проскользнуть в обитую железом дверь — очевидно, с целью предупредить коменданта — но особист жёстко осадил его.

— Стой здесь! Хочу обрадовать господина коменданта неожиданным визитом. Это же всегда приятно, верно?

Внутри башня была двойной, винтовая лесенка вилась меж двумя стенами каменной кладки. Бардак, с нарастающим раздражением думал Эалак, поднимаясь по лестнице. Ни часового у входа, ни часового на башне… Как господина коменданта до сих пор не уволокли в мешке на продажу, уму непостижимо…

Дверь в кабинет местного военачальника особист распахнул тоже без затей, простым пинком ноги. Пара опорожнённых стеклянных сосудов, очевидно, выполнявших обязанности часовых, раскатились по комнате.

— Аааа, Ктиа! — радостно расплылся в улыбке комендант, по случаю тёплой погоды восседавший на расстеленном ковре в одной длинной рубахе, без малейших признаков штанов. На начальника Тайной службы дохнуло густым ароматом пота и перегара. — Ты принесла? Вина мне и еб…ться, крошка! Срочно!

— Сейчас всё будет, — заверил хозяина кабинета Эалак, разглядывая четвёрку золотых перстней-печаток, при сжатии пальцев в кулак образующих подобие кастета. Размахнулся и с наслаждением заехал господину коменданту в грызло.

— Тр-ревога! Боевая тревога! — дурным голосом заблажил пьяный до невменяемости рахан, валяясь на спине и дрыгая ногами. Особист тяжело вздохнул. Как жаль, что господина коменданта нельзя просто пристрелить — не его епархия, потом тратить нервы и время на объяснения с господином гранд-командором…

Однако, если беглецам вздумается пройти именно здесь — они пройдут и даже не заметят препятствия. Так что господином комендантом и его подчинёнными придётся заняться всерьёз.

Нежный, как материнская ласка, и неслышимый, как приближение старости вайалеале мягко омывал кожу, навевая покой и умиротворение. Она подставила ладонь небу и поблагодарила его за вайалеале. Это только сухокожие называют всё одним словом «дождь» — хотя что общего у вайалеале с коболоуао и тем более неистовым маргатаном? Сказать «дождь» всё равно что сказать «дерево» — то есть не сказать ничего. Деревья бывают тысячи видов, и видов дождя сотни… Впрочем, те из сухокожих, кто живёт на краю джунглей, ещё как-то различают некоторые виды дождя — «ливень», «морось»… Нет, ничего они не понимают, сухокожие, ни в дожде, ни, по большому счёту, в жизни…

Она упруго оттолкнулась от нависавшего над водой утёса и без всплеска ушла под воду. Эпикантус немедленно затянул глаза прозрачной плёнкой, и мир вокруг словно подёрнулся таинственным флёром. Впрочем, под водой и так видно не слишком далеко… да и вода тут мутновата… Она осторожно сделала первый жаберный вдох — ну так и есть, прелью пахнет… это Шестилапое болото воняет на всю округу, давно пора думать обводной канал, а то тут детям играть негде будет скоро…

Выпустив пальцы-ласты, она плыла длинными волнообразными движениями, вдыхая и выдыхая воду через рот. Вспомнила, и стало смешно — как она искала взглядом какие-то неведомые «жаберные щели», эта странная Прошедшая сквозь небеса… Как будто она тэтчер. Все амфибии Тверди выдыхают воду через рот, это рыбы и прочие выталкивают её через брюшной сифон…

Запах уже подсказывал, что горловина речной старицы рядом. Впереди вдруг возник силуэт — маленькое существо вовсю молотило хвостом и короткими ножками.

«А я тебя ждал, Капелька! Я тебя ещё огого когда почувствовал, вот!»

«Зачем ты выплыл из старицы, Играшка? Разве Танцующая с маргатаном разрешила тебе играть в реке?»

«Не, я убежал» — в мыслях головастика раскаянья явно не ощущалось. — «А я сегодня по суше ходил, вот!»

«Да ой! Так-таки и ходил?»

«Да! Ну это… на четвереньках то есть…»

«Ну вот, а говоришь „ходил“».

«Ну не на пузе же ползал, как Жвачик! Он себе всё пузо ободрал, и Танцующая огорчалась. А он всё равно ползает. А я хожу!»

«Ну молодец, молодец. Давай уже поплывём обратно в старицу, ага? Зачем же огорчать Танцующую…»

«Я просто по тебе скучал, вот. И потому хотел встретить раньше».

«Ах ты мой Играшка» — она прижала малыша к себе, и головастик с удовольствием прильнул к старшей сестре. — «Но мне надо видеть Танцующую. Это невежливо. Я только скажу, что забираю тебя, и мы поплывём домой на саркозе».

«Урааа! Я хочу ехать на саркозе! А папа с мамой скоро вернутся?»