Прошедшее повелительное

Огромная зеленая луна, Трумб, исчезла. Маленькая светлая точка над закатным горизонтом называлась Иш – так сказала Элиэль. Потом девочка встрепенулась и показала на желтую звезду поярче. Это был Кирб’л. Судя по всему, увидеть Кирб’л считалось здесь честью или добрым знаком, или еще чем-то в этом роде. Кирб’л Тион, сказала девочка и махнула рукой в сторону города, Сусса.

Опять эти боги! Чтобы сменить тему, Эдвард спросил ее о доме и родителях. Она ушла от ответа и сама спросила его о том же. Они все еще объяснялись, по-детски лопоча и жестикулируя, и это могло перерасти в дурную привычку. Он решил дать себе еще один день, после чего настаивать на использовании верной грамматики.

Звезды сияли с обычной для тропиков яркостью. Эдвард различил низко над горами Большую Медведицу, а над ней – Арктур. Он спросил у Элиэль названия, и снова она уклонилась от ответа. Она никогда не признается в том, что не знает чего-то. Он подумал, какие еще планеты обращаются вокруг этого солнца, но не стал утомлять ее расспросами. Да он все равно бы не понял ответа. Он нашел Вегу и Южный Крест, потом повернулся и посмотрел вдоль оврага, прорезавшего просвет в стене деревьев. Там висел Кентавр, которого отец показывал ему, когда ему исполнилось всего…

Эдвард издал возглас изумления, заставивший Элиэль подпрыгнуть. Но это невозможно! Ведь это же земные созвездия!

Еще засыпая, Эдвард понял, что попал в беду. Его прихватило где-то за полночь. Стараясь не разбудить девочку, он выполз из палатки.

Не пить воду… но если ему придется провести в Соседстве остаток жизни, ему придется пить, а его внутренностям – освоиться с местными микробами. Он и раньше цеплял обычные для путешественников заболевания во Франции и в Германии и выжил. Но с инопланетными видами дела еще не имел. Чего бы ему сейчас не помешало – так это хорошей дозы кодеина. Без этого он, вполне вероятно, может свалиться с холерой.

К утру у него начался жар.

О том, чтобы выходить в этот день, не было и речи. Эдвард с трудом выбирался из палатки или заползал в нее, но в основном оставался снаружи. Он пытался успокоить Элиэль, но у него не хватало сил на объяснения. Девочка злилась, печалилась и молилась. Она притащила Эдварду напиться и сварила жидкий суп, который ему иногда удавалось есть понемногу. Ее заботливость была очень трогательной. Элиэль выказывала замечательное терпение, отгоняя от него мух. Правда, она очень переживала, что пришлось прервать уроки языка. Назавтра поправлюсь, думал Эдвард.

На следующий день жар усилился, и дело приняло опасный оборот. В первую четверть в Фэллоу он ухитрился подцепить все известные медицине детские болезни, к которым любому рожденному в Англии мальчишке полагалось бы иметь стойкий иммунитет. Его друзей в Ньягате все эти кори, свинки и скарлатины скорее всего убили бы. Все же он унаследовал способность сопротивляться английским болезням, да и организм его был покрепче, чем у большинства белых англичан. Но к Соседству он оказался совершенно не готов.

Эдвард то впадал в забытье, то вновь приходил в сознание. Он не хотел умирать здесь, так далеко от дома и всех, кого знал. Но где его дом? Не в Фэллоу. Не в Ньягате. Уж конечно, не у святоши Роли в Кенсингтоне. Вот потеха: ускользнуть из рук палача только затем, чтобы сдохнуть от лихорадки в чужом мире. Ох, Алиса, Алиса! Возможно, повернись все по-другому, он пал бы от немецкой пули, но и в этом было бы больше достоинства. Кажется, у Уэллса марсиане вымерли от земных микробов…

Маленькая Элиэль пребывала в растерянности, не зная, что делать. Он пытался сказать ей, что она и так делает все возможное, но не мог вспомнить ни слова из ее языка. Александр Великий мечтал покорять новые миры. Они тебя, Алекс, и убили.

О, отважный новый мир! Затерянный мир.

Он не хотел умирать.

Весь следующий день Эдвард становился слабее и слабее. Девочка приносила ему питье, смывала пот и держала его за руку. Он был ей несказанно благодарен, но не мог произнести ни слова. Эдвард слышал, как она бранила старого отшельника. Он пытался сказать ей, чтобы она бросила его и шла домой, к родителям. Бедная девочка не понимала английского. Королевского языка…

Огромный новый мир. Он умирает, так и не увидев ничего. А он так хотел найти Олимп и поговорить с людьми, знавшими отца.

К нему приходил Крейтон, он не знал, в бреду или наяву, и говорил о чужаках.

Приходил полный скорби мистер Гудфеллоу.

– Я ничего не могу поделать, Эдвард, – говорил он, комкая в руке свою бобровую шапку. – У меня нет здесь никаких полномочий.

Почему эта девочка все еще крутится вокруг него? У нее-то какой интерес в Эдварде? Право, очень забавно смотреть, как она управляется с этим старым Беном Ганном. Какой у нас сегодня день?

Этой ночью – которой по счету, он уже не помнил – джунгли содрогались от чудовищной грозы. А он вел бредовый спор с инспектором Лизердейлом, пытаясь убедить его, что чудеса происходят и в наши дни. Приходил бедный Волынка Боджли и заговаривал с ним о «Затерянном мире», спрашивая, чем закончилась книга.