Прошито насквозь. Торонто. 1930

Адам сидел на ящике и смотрел в свою старую записную книжку. Это было еще более смешно, но он заранее заготовил речь для этого случая. Ему было очень важно, чтобы подонки знали, за что им приходится отвечать. Он никогда не был блестящим оратором, и боялся, что забудет сказать что-нибудь важное.

Теперь они оба пришли в себя и ждали его решения. Им было холодно и страшно, и будь их воля, они бы кричали во все горло, но Адам плотно закрыл дверь в подвал, так что даже самые громкие вопли все равно не могли их спасти. Было время, когда то же самое происходило с Евой.

Он пролистал книжку, прошелся по списку, а потом, вздохнув, положил ее в карман и поправил засученные рукава.

— Ты и есть мистер Хорн? — глядя на черноволосого молодого человека, спросил он. Тот ухмыльнулся, но промолчал. — Конечно, ты этого не скажешь. Вот если бы здесь была Ева, она бы мне сказала точно, ты это или нет, — вздохнул Адам. — Но придется руководствоваться лишь туманными описаниями. Это тоже хорошо.

Подельник Хорна встрепенулся, почувствовав надежду.

— Это не он! Его зовут…

Адам бросил в него куском, отколовшимся от деревянной крышки, заставив замолчать.

— Удобно, согласен, — сказал он. — Я не знаю точно, Хорн это или нет, и обмануть меня не составит труда. — Он немного подумал, а потом, вновь обратившись к черноволосому парню, сказал: — Я тот мужчина, что женился на Еве. Это из-за меня ты не мог ее найти, и по той же причине ты никогда с ней больше не встретишься.

— Плевать мне на эту чертову шлюху, — процедил Хорн.

— Уже лучше, — продолжил Адам. — Ты ведешь себя так, будто знаешь, о ком речь. Значит, я не ошибся. Да и не мог я ошибиться — мне пришлось много чего проверить и спланировать. Ты называешь ее шлюхой. Конечно, ты не помнишь, что она не хотела ложиться с тобой в постель, и тебе пришлось изнасиловать ее. Тебя не остановили ее просьбы и слезы. И, несмотря на то, что она сопротивлялась, ты взял ее, потому что тебе этого хотелось. После этого она, конечно, стала шлюхой. Все шлюхи плачут и царапаются, да?

— Она сама этого хотела.

— Да, и поэтому у нее был синяк во все лицо.

— Пошел ты, — выплюнул Хорн, скривив высокомерную гримасу.

— Я? Я обязательно отсюда выйду, причем своими ногами. Что будет с тобой — я еще и сам не знаю. Для начала поговорим. Итак, Хорн, что же в тебе особенного?

— Во мне? — не понял Хорн.

— Да, в тебе. Ты же с чего-то решил, что ты лучше Евы. Ты настолько лучше нее, что тебе позволено использовать ее тело для своего удовольствия. Ты настолько лучше нее, что можешь облить ее грязью и посмеяться над ней. Так что же делает тебя лучше? Приведи мне хотя бы две причины, по которым ты оцениваешься выше. Ты умеешь летать? Общаешься с господом-богом? Ты родился на другой планете? Твоя мать даже после родов оставалась девственницей? Ты умеешь говорить с животными? Ты изобрел эликсир молодости? Что, черт тебя подери, дает тебе право, унижать других?

Хорн начал смеяться — поначалу его смех был тихим, но чем дальше сыпались вопросы, тем громче он разносился по подвалу.

— Ты умеешь мерзко смеяться, — заключил Адам. — Поэтому считаешь себя выше других. Не знал, что умение издавать такие звуки дает преимущество. Что же, я должен научить Еву смеяться так же, чтобы и она могла надругаться над тобой. Она возьмет какой-нибудь предмет подходящей формы и сделает с тобой то же, что и ты когда-то сделал с ней, а я буду ждать за дверью своей очереди. Вот это будет справедливо.

Смех Хорна оборвался.

— Пошел ты, — повторил он.

— Ты просто мелкое существо, — рассмеялся в свою очередь Адам. — Ты ничего не сделал — ведешь незаконный бизнес, наживаешься на других людях. Это, конечно, большой талант, но что еще ты умеешь? Кто ты вообще такой? Ну, давай, скажи мне, кто ты такой? Муж, отец, сын, брат — такие ответы не принимаются, поскольку не говорят о настоящих заслугах. Определи-ка себя в словах. Профессор? Переводчик? Писатель? Строитель? Фермер? Кто ты такой? Торгаш и контрабандист. Бутлегер. Что ты умеешь? Назови свои таланты. За каждый твой талант я буду надевать на тебя по одной вещи. Если назовешь хотя бы два, то обзаведешься штанами и рубашкой, так что подумай хорошо, это выгодное предложение.

Лицо Хорна стало белым от гнева, но он ничего не ответил. Адам свернул его вещи и положил на верхний ящик стены.

— Я не сомневался в том, что тебе нечего ответить, — сказал он. — Иначе и быть не могло.

— А ведь я даже не попробовал ее по-настоящему, — вдруг сказал Хорн. — Об этом, она, конечно, не рассказала.

— Да, ты был настолько пьян, что оказался не способен даже на то, чего тебе так хотелось, — кивнул Адам. Ему удалось скрыть свое удивление. — Обычное дело.