Прошлая настоящая жизнь

Новиков снова вскочил со стула и бросился к выходу, но, прежде чем он достиг двери, она распахнулась перед ним сама. Нет, не сама – это вошел Витька. Василий Иванович с разбегу воткнулся ему в грудь, но тот даже не покачнулся. «Силен! В качалку, что ли, ходит? Ой, какие качалки в это время, они, кажется, позже войдут в моду, в восьмидесятых». Лида знаками показала Витьке, что хочет поехать с Новиковым. Витька согласно кивнул, он был в курсе их разговора – среди нескольких микрофонов, стоящих на столе, был и тот, что транслировал беседу в приемную, где в уголочке в наушниках и сидел Витька.

– Василий Иванович, мы проводим вас.

– Спасибо, это совсем не обязательно.

– Обязательно! – возразила Лида. – Я обязательно должна увидеть вашу машину.

То, что увидели Лида и увязавшийся с ними Витька, мало было похоже на громоздкий агрегат, который они видели весной. Потому что единственное, что было доступно сейчас для обозрения в лаборатории ученого, – это ламповый монстр-монитор на захламленном столе и пульт управления, отдаленно напоминающий компьютерную клавиатуру, огромный и показавшийся Лиде кондовым, старомодным. «Пулемет на турели» был перемещен в смежную комнату, стены, пол и потолок которой обшиты тончайшими алюминиевыми пластинами для экранирования темпорального излучения. Василий Иванович объяснил, включая и настраивая монитор, что это просто алюминиевая фольга.

– Еле достал нужное количество – дефицит, сама понимаешь. Надо было раньше экранировать, глядишь, попугайчик не сгинул бы…

Лида с удивлением посмотрела на ученого, потом на Витю. Тот пожал плечами.

– Так ты говорила – синий? Надо донастроить шкалу, – продолжил Василий Иванович.

Витька вопросительно взглянул на Лиду. Та отрицательно покачала головой. Если он сейчас начнет рассказывать про свою серую вату и Иркину зеленую жижу, Новикову придется перенастраивать свой аппарат и под них, а Лиде не терпелось посмотреть аппарат в работе, было интересно, чего ученый достиг на этом этапе.

Василий Иванович, разговаривая сам с собой, продолжал выстраивать ему одному ведомые комбинации рычажков и тумблеров на пульте управления, а Лида спросила:

– Василий Иванович, а где ваш сын Константин?

– Костик? Кажется, в командировке. В его НИИ часто бывают командировки, правда, раньше они не были такими длительными. Он у меня молод, но уже настоящий ученый, это я вам говорю не как отец… Сфера его интересов лежит в смежной области с моими, мы так хорошо вместе…

Новиков углубился в процесс настройки и потерял нить разговора, умолк.

– Еще его надо спросить, кто такой этот патлатый леший, – шепнул Лиде Витька.

– Давай потом, Вить, не отвлекай его.

Что делать? Действовать? Зачем я подстригся и побрился, дурак! В прошлый раз вон как Лидочка испугалась, мне бы сейчас мои патлы пригодились, чтобы ее деморализовать и взять тепленькой… Но с другой стороны, зачем оно мне надо, чтобы она меня пугалась? Или дождаться, посмотреть, что там машина покажет, хорошо бы подробный отчет об этом составить. А папашу, хоть и не хочется, но придется временно нейтрализовывать, при нем нельзя.

– Я готов! – Василий Иванович оторвал просветлевший взгляд от монитора. – Во-первых, я готов наконец признаться, деточка, что мой аппарат действительно машина времени.

Он обращался все время только к Лиде, ведь Витя не говорил ему, что он тоже путешественник во времени.

– То есть я пока не готов отправить кого-нибудь сквозь время, – продолжал ученый, – но сейчас я могу узнать, когда это случится в первый раз.

Он помедлил, наслаждаясь моментом, и включил монитор.

– Так, сейчас 9 октября 1978 года, 13 часов 48 минут. Установим вот этот бегунок, и плавно вправо…

– А время-то обеденное, мой червячок настойчиво требует его заморить, – зашептал Витька, склонившись над Лидой.

– Витя! – Лида закатила глаза. – Ничего нового под луной! Война войной, а обед по распорядку? Потерпи, попьешь чай после эксперимента. Не отвлекайся, сейчас будет что-то интересное.

Но ничего не происходило, только на экране менялись цифры – это бежали минуты и часы.

– Ох, это долго будет, – нетерпеливо проговорил Новиков. – Сделаю шаг не час, а день.

Побежали даты, сменялись недели и месяцы, и снова ничего больше не происходило. Василий Иванович начал раздражаться:

– Пусть шаг будет месяц, потом уточню до дня и часа.

На мониторе замелькали месяцы, сменялись годы. Вот уже пошли восьмидесятые.

– Так долго?! – В голосе Василия Ивановича послышалось разочарование.

На экране промелькнули 1983, 1984, пошел 1985 год.