Прошлое. Настоящее. Будущее

Разумеется, тут мы снова услышим всё те же слова – взрослые люди, дескать, знают, как произносятся русские слова, ударения нужны для детишек. Это, во‐первых, грязная манипуляция, и, во‐вторых, прямая ложь. Очень много взрослых людей не знают, как произносятся некоторые русские слова. Ещё больше таких, которые не знают, как произносятся заимствованные иностранные слова и личные имена. И речь идёт не только о редких и малознакомых именах. Интеллигенты до сих пор жарко спорят о том, как правильно произносить имя известного художника – Пикассо́ или Пика́ссо. Да что там Пикассо – спорят даже о том, как правильно читается имя Христа: Iи́сус или Iису́с (правильно второе). Про всякие «пломбирования» или «звонит» я уже и не говорю.

Это совсем не мелочь. Когда человек в чём-то не уверен, он чувствует себя скверно и раздражается. Так вот, наш родной язык, который мы не знаем твёрдо

– из-за этих самых ударений – нас систематически раздражает. Мы разговариваем, как бы ходя по шатким досочкам над грязной лужей. Куда можно шлёпнуться в любой момент, поскользнувшись на любом слове, не часто встречающемся. Да если и часто. Помню, как осрамился один студент с философского, назвав поэта Вячеслава Ива́нова – Вячеславом Ивано́вым. При этом он его любил, помнил наизусть его стихи. Но узнать правильное ударение было просто неоткуда – он был самоучкой.

Обязательная простановка ударений над многосложными словами избавила бы добрых русских людей от этой постоянной неопределённости. Не будет вот этих мелких поводов для раздражения: как правильно – банты́ или ба́нты, при́нял или приня́л, и вот этого вот всего.

И это ещё не все выгоды. Так уж получилось, что в русском языке много омонимов, причём немалая часть их – односложные слова. В таком случае появляется возможность различать их, в одном варианте ставя ударение, а в другом нет. Ну просто принять, что «клю́ч» – часть замка, а «ключ» – родник. Или: «бор» – это лес, а «бо́р» – это сверло. Разумеется, все омонимы мы таким образом не ликвидируем, но нет в мiре совершенства. Решить часть проблемы – лучше, чем не решить её вовсе.

Но оставим буквы и скажем два слова о приставках, окончаниях и целых словах. Мне представляется, что раздражающие и ненужные советские «бесы» – то есть приставки, ранее заканчивавшиеся на з, а теперь перед глухими согласными приобретшими форму на – с (безсознательный – бессознательный) можно отменить хоть завтра. Потому что здесь мы возвращаемся к более простому правилу, отменяя ненужное и дурное советское усложнение. Возвращение слов «оне» (множественное число женского рода от слова «она»), или «одне» («одни» женского рода), должно быть, порадует наших феминисток – они любят выделять пол на письме. Слово «ея» вместо «её» звучит несколько выспренно, но могло бы быть уместно в торжественных случаях. В общем, тут есть о чём подумать.

Впрочем, притормозим. И скажем пару слов о том, чего в русскую орфографию возвращать – по мнению автора – ни к чему.

Например, я не вижу особенного смысла в возвращении твёрдого знака в конце слов, оканчивающихся на согласную. При всей простоте соответствующего правила – ставить въ конецъ каждого подобного слова «ъ» – очень трудно объяснить, зачем это нужно. Единственный честный ответ – «чтобы точно соблюсти дореволюционные правила». Цель похвальная; однако в таком случае нужно соблюдать эти правила всецело, иначе это будет просто бессмысленный жест, напрасная работа пальцам и глазам. Никакому звуку ъ

уже давно не соответствует, и шансов на возвращение этого звука не просматривается. Других полезных свойств ъ в конце слова тоже не обнаруживает. Кстати сказать, и до октябрьского переворота в частной переписке многие не использовали конечный ъ (при соблюдении всех остальных правил) – есть сохранившиеся письма и т. п., где это хорошо видно.

Разумеется, и в нём можно найти свои достоинства. Тот же Холмогоров в вышепроцитированной статье пишет: «…дореформенная орфография с её “ятями” и “ерями” в конце слов, конечно, подавляла бы развитие лингвистической раковой опухоли советской эпохи – всевозможных сокращений и аббревиатур. В мире “ятей” “Абырвалгу” было не слишком комфортно. “Главначупръ” с “ером” на конце выглядел бы абракадаброй, а не заклинанием высшей власти».