Прошлое в настоящем

Первый пример. Представьте себе, что русскому человеку, от рождения хорошо владеющему родным языком, но давно живущему где-то на чужбине, показывают карикатуру, на которой изображен забулдыжного вида человек, стоящий у прилавка москательной лавки и грустно смотрящий на объявление: «Политура продается после одиннадцати». Смысл этой карикатуры мы понимаем мгновенно. Но оторвавшийся от своей среды русский человек понять ее не сможет. И никакие словари ему не помогут. Точно так же мы, изучающие заочно английский язык, не понимаем и половины карикатур, печатающихся, скажем, в таком журнале, как The New Yorker. Оказывается, что в поле смыслового содержания слов входит весь наш жизненный опыт. И этот опыт нельзя освоить иначе, как пережив его.

Второй пример. В вагоне поезда молодой человек, возвращающийся из поездки в Сибирь, рассказывает о том, как хорошо он провел время, как многому порадовался. Одна из его фраз прозвучала так: «Там я хорошо прошелся по пельменям». И, наверное, все немедленно поняли смысл этой предельно сжатой фразы. В моем сознании она интерпретируется примерно так: «Молодой человек много ходил по гостям, и его везде неизменно угощали пельменями, разными, хорошими, вкусными, что произвело впечатление и запомнилось». Возможность такой интерпретации создается не только и не столько самой этой фразой, сколько тем полем, которое сформировано его предыдущими высказываниями о Сибири. Интересно, как эту фразу могла бы осмыслить ЭВМ? Совсем глупая машина, наверное, восприняла бы ее в ее буквальном смысле – человек зачем-то ходил по пельменям, где-то кем-то рассыпанным. Умная машина, используя механизм ассоциативных связей слова «пройтись», возможно, смогла бы осмыслить эту фразу как сообщение о том, что молодой человек пошел и купил (или «достал» где-то) пельмени. Вряд ли можно представить себе ЭВМ, которая была бы запрограммирована так, чтобы могла извлечь из этой фразы ее человеческую интерпретацию. В сознании человека смысл слова «прошелся» настолько широк, что поле предварительных высказываний позволяет выявить тот смысл, который мы ему приписали.

Третий пример. Однажды, идя по улице, я случайно услышал обрывок разговора. Одна девушка говорила другой: «Вчера он пришел и опять начал мне пудрить мозги». Раньше я не слышал этого словосочетания, но сразу же понял его смысл. «Пудрить мозги» – значит постараться изменить течение мыслей и систему представлений другого человека, делая нечто похожее на то, что делает женщина, когда она, пудрясь, старается скрыть что-то на своем лице, как-то изменить, смягчить или приукрасить его выражение… Априорная функция распределения смыслового содержания слова «пудрить», несмотря на всю его кажущуюся простоту, имеет богатое наполнение, раскрывающееся только в сочетании с другими словами. Словари, даже самые подробные, в состоянии охватить только такие словосочетания, которые стали стандартными – превратились в языковые клише. При переводе текста с иностранного языка мы постоянно сталкиваемся с необходимостью решать ребусы. Даже самые большие словари не дают нам того знания априорной функции распределения смыслового содержания слова, которое необходимо для понимания всех возможных словосочетаний данного языка13.

Из вероятностной модели языка, записанной с помощью теоремы Бейеса, следует, что функция p (у/

), возникающая при чтении фразы, действует как своеобразный остронастроенный избирательный фильтр, позволяющий выделить из смыслового поля слова некую совсем узкую область. Механизм фильтрации здесь удивительно прост. Априорная функция распределения смыслового содержания слова может быть устроена так, что какие-то смежные области имеют почти одинаковые вероятности, и тогда они оказываются неразличимыми, если слово рассматривается само по себе, вне какого-либо контекста. Но, наверное, всегда можно придумать такие фразы, для которых p (у/) будет выглядеть почти как

-функция и тогда, в соответствии с теоремой Бейеса, произойдет отфильтровывание области, не отличимой (вне контекста) от смежных областей.

Приходится признать следующее: мы никогда не можем утверждать, что нельзя придумать еще одной фразы

, которая как-нибудь иначе, чем это было ранее, раскрывала бы смысл слова. Именно в этом и только в этом смысле можно говорить о континуальности мышления, если исходить из анализа семантики языка. Смысловое поле безгранично делимо14. Представление об атомах смысла, столь необходимое для построения логической семантики, в психологическом плане не более чем некоторая иллюзия.