Читаем Прошлое полностью

Несколько кварталов они проехали молча. Когда машина, замедлив ход у светофора, поравнялась с очередным ночным киоском, Римини посмотрел на освещенную витрину и понял, что если сейчас не покурит, то умрет на месте от сердечного приступа. Раньше, когда он курил постоянно, желание затянуться табачным дымом могло быть острым, но все же сдерживалось тем фактом, что курение было постоянно доступной Римини роскошью. Теперь же, после полутора лет жизни без сигарет, он чувствовал, что теряет над собой контроль, — он хотел курить точно так же, как хотел пить и есть; это был такой же инстинкт, как безотчетный страх, который Римини порой испытывал. София поудобнее устроилась на сиденье и ласково погладила Лусио по голове. Малыш, которому давно пора было спать, молча и, как казалось со стороны, серьезно и внимательно смотрел в окно. «Да, кстати, — неожиданно сменила тему София. — Ты даже не представляешь себе, кого я видела в Германии. Догадайся. Самого Пьера-Жиля». Римини подумал, что София шутит, и посмотрел на нее. «Кого ты видела?» — переспросил он. София выразительно закивала головой, и Римини по выражению ее лица понял, что говорит она всерьез. «По телевизору, в какой-то вечерней программе». — «А я, признаться, думал, что он уже умер». — «Может, и умер, — сказала София. — Кто его знает. Каждый второй из тех, кого по телевизору показывают, уже покойник. Но выглядел он, я тебе скажу, просто великолепно. По крайней мере лучше, чем мы с тобой. Ему какую-то премию вручали». — «Премию? За что?» — «Понятия не имею. Все было по-немецки, я мало что поняла. Вроде он теперь кинопродюсер». — «Продюсер», — негромко повторил Римини, словно желая убедиться в том, что не ослышался. Несколько сбитый с толку, он попытался совместить в своем сознании эту информацию с образом того психопата, который набросился на «Портрет призрака» с топором. Нет, процветающий, уверенный в себе незнакомец, о котором рассказывала ему София, никак не мог быть тем же самым человеком. «Все так, Римини, уверяю тебя, — сказала София. — Кто-то умирает, а кто-то возрождается и возвращает себе молодость. Занимает место другого, умершего. Ест, пьет, впитывает впечатления и наслаждается жизнью за двоих. Представляешь себе — двойная порция успехов, радостей и удовольствий. Да, выжившие присваивают себе все лучшее. А впрочем — какая разница. Вот любовь, например, — разве это не одна из форм естественного отбора?» София наклонилась к шоферу и стала, бурно жестикулируя, объяснять ему, как срезать путь к ее дому. Откинувшись затем на сиденье, она продолжила свой рассказ: «Ну вот, дело было так. Сижу я, значит, в пансионе на кухне (тетя-лесбиянка в это время свалила на еженедельное заседание не то районного совета, не то какого-то сборища активистов из ближайших кварталов — не поверишь, она туда являлась месяц за месяцем, пытаясь втереть соседям, что один переулочек в микрорайоне непременно нужно назвать в честь ее безвременно погибшей собачки — Кимштрассе или что-то в этом роде); телевизор у нас там стоял в столовой (ну, я слышу, что говорят по-немецки, а время от времени раздается взрыв аплодисментов) — и вдруг, совершенно неожиданно, стихи… Ты не поверишь, Римини, это было как галлюцинация… — Она закатила глаза, закусила губу и задумалась. — Вот: „Voici de quoi est fait le chant de l’amour“, — процитировала она. — Нет, не так: „Le chant symphonique de l’am-our/Il y a le chant de l’amour de jadis/Le bruit des baisers éperdus des amants illustres…“ Вспомнил? — Не дожидаясь ответа, София продолжила читать стихи: — „Les cris d’amour des violées, des mortelles violées par les dieux/Il y a aussi les cris d’amour des félins dans les…“ тра-ля-ля… Ну, я, значит, бегом на кухню и вижу: Пьер-Жиль собственной персоной, со статуэткой в руках — что-то вроде заостренного на конце цилиндра, ни дать ни взять большой позолоченный член (жаль, изображение плохое было; жадная тетка Конрада говорила, что телевизор, подключенный к нормальной человеческой антенне, — это от лукавого); ну так вот — и наш Пьер-Жиль стоит перед публикой и читает нараспев: „Les vagues de la ler oú naît la vie et la beauté…“ Можешь себе представить?» Римини посмотрел на нее, чуть заметно улыбнулся и отвел взгляд. София продолжала смотреть на него в упор, явно ожидая ответа. «Я тебя спрашиваю, помнишь ты или нет?» — произнесла она. «Помню, помню, — сказал Римини почти протестующим тоном. — Но…» — «Но ты просто ничего не понимаешь». Римини только вздохнул. «Ничего ты не помнишь. Ничего не узнаешь из того, что когда-то слышал, — заявила София. — Это для тебя как сон. Как какой-то далекий шум. Как китайский язык. А впрочем — значит, это действительно правда. — Она на секунду замолчала. — Этот твой лингвистической Альцгеймер — значит, это правда». И откуда она это знает? Римини судорожно сглотнул и попытался придать лицу непринужденное выражение. «Ну уж ты загнула. Тоже мне Альцгеймер. Не так уж все и страшно». — «Ты ведь сам это так называешь», — сказала София. Римини хотел было продолжить игру в равнодушие, но это оказалось выше его сил. «Откуда ты знаешь? — настороженно спросил он. — Ты что, следишь за мной? Платишь кому-нибудь за информацию? Может быть, ты и телефон мой прослушиваешь?» На некоторое время вновь воцарилась пауза. Лусио размялся — выгнулся всем тельцем, вытянул ручки во всю длину, прижался головой к груди Римини, потом повернулся и стал смотреть на него в упор — строгим взглядом широко раскрытых глаз. Римини, естественно, к этому времени уже пожалел, что поддался на провокацию. Любая личная эмоциональная реакция несла в себе опасность: одно неверное слово — и он мог потерять все то, чего с таким трудом добился. «Ну и что ты собираешься делать, помимо того, что ссориться со мной? — спросила София. — Как я понимаю, положение у тебя не из лучших. Работа хотя бы есть?» — «Немного, — соврал он. — Впрочем, это и к лучшему. Я все равно уже здорово устал от переводов. У Кармен дела идут неплохо, вот я и решил, что нужно передохнуть. Можно сказать, взял себе полгода-год отпуска по уходу за ребенком». Римини замолчал. Он чувствовал, что его алиби висит на волоске. София тоже помолчала несколько секунд, а затем, совершенно неожиданно для Римини, улыбнулась и сказала: «Ты, наверное, счастлив. Сбылась наконец твоя давняя мечта». — «Какая мечта?» — «Стать альфонсом. Жиголо. Разве ты об этом не мечтал?» Римини не смог сдержать улыбки. «Эх ты, горе-комедиант, — сказала София, хлопнув его по плечу. — Думаешь, я уж совсем дура? Нет, это у тебя Альцгеймер, а не у меня. Я все помню». — «А вот это даже я помню, — сказал он. — Никогда не мог понять, как ты от этого не устаешь». — «Кто тебе сказал, что не устаю. Мне иногда выть хочется. Особенно когда я в очередной раз понимаю, что в этом мире я одна такая. Все нормальные люди, особенно мои знакомые, могут позволить себе что-то забыть. Они же прекрасно знают, что для хранения всей, даже самой ненужной, информации у них есть я. Я их успокаиваю самим фактом своего существования: у меня ничего не потеряется. Я как ходячий архив. Да, кстати, позволю себе спросить — так, в скобках. Знаешь, что из моих вещей не пострадало во время наводнения?» — «Понятия не имею», — сказал Римини, вытирая нос Лусио. «А ты догадайся», — сказала София. «Я же сказал, что не знаю. Я ведь даже понятия не имею о том, какие вещи у тебя вообще были…» — «Римини, догадайся, —

строго перебила она его. — Чтобы догадаться, вовсе не обязательно знать. Более того, „догадаться“ и „знать“ — антонимы». — «Ну не знаю. Может быть — одежда?» — наугад предположил он. «Одежда, — задумчиво повторила София, словно преподаватель, оценивающий ответ студента на экзамене. — Ну, предположим, что это была одежда. — Смирившись с тем, что перед нею полный тупица, София попыталась навести Римини на нужный ответ: — Предположим, что испорчено все — мебель, книги, светильники, картины, шторы, постельное белье, — а в целости и сохранности осталась только одежда. Если бы дело обстояло так, дорогой, то скажи на милость, какого хрена я бы стала рассказывать тебе об этом, да еще пытать своими загадками? Что бы ты мне на это мог ответить — как жаль, кто бы мог подумать? Так вот, Римини, пережила наводнение не одежда. Фотографии, Римини. Фотографии. Портреты мертвецов, на сосуществование с которыми ты обрек меня после развода, потому что отказался разобрать и разделить снимки. Я, кстати, их пересчитала: тысяча пятьсот шестьдесят четыре фотографии. София и Римини на набережной в Мар-дель-Плате. София и Римини в пансионе Мерано — раннее утро, завтрак. София и Римини в ресторане в Кракове. София и Римини у „Джоконды“… Я, когда спустилась в подвал, сразу ее увидела — коробку с фотографиями. Она плавала между мебелью, но фотографии были целы и невредимы — как жертвы кораблекрушения на спасательном плоту. — София широко раскрыла рот, словно ей не хватало воздуха, словно она собиралась вот-вот разреветься. — Все, хватит, — сказала она. — Римини, все кончилось. Оставь меня в покое, прошу тебя. Верни мне мою жизнь».

Перейти на страницу:

Все книги серии The Big Book

Лед Бомбея
Лед Бомбея

Своим романом «Лед Бомбея» Лесли Форбс прогремела на весь мир. Разошедшаяся тиражом более 2 миллионов экземпляров и переведенная на многие языки, эта книга, которую сравнивали с «Маятником Фуко» Умберто Эко и «Смиллой и ее чувством снега» Питера Хега, задала новый эталон жанра «интеллектуальный триллер». Тележурналистка Би-би-си, в жилах которой течет индийско-шотландская кровь, приезжает на историческую родину. В путь ее позвало письмо сводной сестры, вышедшей когда-то замуж за известного индийского режиссера; та подозревает, что он причастен к смерти своей первой жены. И вот Розалинда Бенгали оказывается в Бомбее - средоточии кинематографической жизни, городе, где даже таксисты сыплют киноцитатами и могут с легкостью перечислить десять классических сцен погони. Где преступления, инцест и проституция соседствуют с древними сектами. Где с ужасом ждут надвигающегося тропического муссона - и с не меньшим ужасом наблюдают за потрясающей мегаполис чередой таинственных убийств. В Болливуде, среди блеска и нищеты, снимают шекспировскую «Бурю», а на Бомбей надвигается буря настоящая. И не укрыться от нее никому!

Лесли Форбс

Детективы / Триллер / Триллеры
19-я жена
19-я жена

Двадцатилетний Джордан Скотт, шесть лет назад изгнанный из дома в Месадейле, штат Юта, и живущий своей жизнью в Калифорнии, вдруг натыкается в Сети на газетное сообщение: его отец убит, застрелен в своем кабинете, когда сидел в интернет-чате, а по подозрению в убийстве арестована мать Джордана — девятнадцатая жена убитого. Ведь тот принадлежал к секте Первых — отколовшейся от мормонов в конце XIX века, когда «святые последних дней» отказались от практики многоженства. Джордан бросает свою калифорнийскую работу, едет в Месадейл и, навестив мать в тюрьме, понимает: она невиновна, ее подставили — вероятно, кто-то из других жен. Теперь он твердо намерен вычислить настоящего убийцу — что не так-то просто в городке, контролирующемся Первыми сверху донизу. Его приключения и злоключения чередуются с главами воспоминаний другой девятнадцатой жены — Энн Элизы Янг, беглой супруги Бригама Янга, второго президента Церкви Иисуса Христа Святых последних дней; Энн Элиза посвятила жизнь разоблачению многоженства, добралась до сената США и самого генерала Гранта…Впервые на русском.

Дэвид Эберсхоф

Детективы / Проза / Историческая проза / Прочие Детективы
Запретное видео доктора Сеймура
Запретное видео доктора Сеймура

Эта книга — про страсть. Про, возможно, самую сладкую и самую запретную страсть. Страсть тайно подглядывать за жизнью РґСЂСѓРіРёС… людей. К известному писателю РїСЂРёС…РѕРґРёС' вдова доктора Алекса Сеймура. Недавняя гибель ее мужа вызвала сенсацию, она и ее дети страдают РѕС' преследования репортеров, РѕС' бесцеремонного вторжения в РёС… жизнь. Автору поручается написать книгу, в которой он рассказал Р±С‹ правду и восстановил доброе имя РїРѕРєРѕР№ного; он получает доступ к материалам полицейского расследования, вдобавок Саманта соглашается дать ему серию интервью и предоставляет в его пользование все видеозаписи, сделанные Алексом Сеймуром. Ведь тот втайне РѕС' близких установил дома следящую аппаратуру (и втайне РѕС' коллег — в клинике). Зачем ему это понадобилось? Не было ли в скандальных домыслах газетчиков крупицы правды? Р

Тим Лотт

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Пламя и кровь
Пламя и кровь

Тирион Ланнистер еще не стал заложником жестокого рока, Бран Старк еще не сделался калекой, а голова его отца Неда Старка еще не скатилась с эшафота. Ни один человек в Королевствах не смеет даже предположить, что Дейенерис Таргариен когда-нибудь назовут Матерью Драконов. Вестерос не привел к покорности соседние государства, и Железный Трон, который, согласно поговорке, ковался в крови и пламени, далеко еще не насытился. Древняя, как сам мир, история сходит со страниц ветхих манускриптов, и только мы, септоны, можем отделить правдивые события от жалких басен, и истину от клеветнических наветов.Присядьте же поближе к огню, добрые слушатели, и вы узнаете:– как Королевская Гавань стала столицей столиц,– как свершались славные подвиги, неподвластные воображению, – и как братья и сестры, отцы и матери теряли разум в кровавой борьбе за власть,– как драконье племя постепенно уступало место драконам в человеческом обличье,– а также и многие другие были и старины – смешные и невыразимо ужасные, бряцающие железом доспехов и играющие на песельных дудках, наполняющее наши сердца гордостью и печалью…

Джордж Мартин , Джордж Рэймонд Ричард Мартин , Франсуаза Бурден

Фантастика / Любовные романы / Романы / Фэнтези / Зарубежные любовные романы
Холостячка
Холостячка

Идеально для любителей шоу «Холостяк»!Представьте, что за ваше сердце готовы побороться двадцать пять отчаянных парней. Повезло же Би Шумахер… Один красавчик даже притащил на первое свидание кекс! Все дело в том, что наша холостячка в теле, вот бедолага и выкрутился (вышло не очень).Би с радостью делится новостями с подписчиками. Одни за нее радуются, другие – злорадствуют. «Модный блогер Би Шумахер – главная холостячка страны».А впереди невероятные свидания, завтраки-обеды-ужины, церемонии поцелуев, поездки на верблюдах, солнечный Марракеш и цветущий Прованс.Приготовьте что-нибудь вкусненькое, сядьте поудобнее и отложите телефон (подписчики подождут).Шоу начинается.Кейт Стейман-Лондон – писатель, сценарист и политтехнолог. В 2016 году она работала ведущим автором контента для президентской кампании Хиллари Клинтон, а также писала для известных личностей, начиная с президента Барака Обамы и пакистанской правозащитницы Малалы Юсуфзай и заканчивая главным редактором американского издания Vogue Анной Винтур и певицей Шер. В свободное от писательства и путешествий время Кейт скрупулезно составляет топ песен Тейлор Свифт, громко смеется с друзьями, распивая бутылочку хорошего вина, и, конечно же, смотрит реалити-шоу.«Совершенно очаровательно». – Хиллари Клинтон«Яркая, нежная, стильная, сексуальная и невероятно веселая история, от которой невозможно оторваться». – Ханна Оренстейн«Восхитительный и остроумный роман о том, как сложно быть женщиной в современном мире». – Джо ПьяццаБестселлер USA today.

Кейт Стейман-Лондон

Любовные романы / Зарубежные любовные романы / Романы