Проси за меня у святого Мартина, хранителя всех бродяг [СИ]

— А ещё тебе не нужно каждое утро ждать, когда же освободится чёртова ванна, — согласно кивает Йонг. — Ты куда это, Хэ?

ХэТянь понимает, что поднялся из-за стола, когда встречает на себе два удивлённых взгляда. Он переступает через лавку и взмахивает рукой:

— Сейчас вернусь, пить хочу.

— У меня есть… — начинает Йонг, поднимая бутылку молочной газировки, но ХэТянь уже шагает через двор, маневрируя между парнями и девчонками. ХэТянь не считает своим долгом замечать отбросы.

Он просто хочет пить.

Рыжий наклоняется над фонтаном.

Отсюда можно заметить пару расчесанных и подживших царапин на шее. Синяк на лице, оказывается, темнее, чем показалось издали, хотя с этого ракурса видно только хрящ уха, кончик носа и ушибленную скулу. Ещё — разбитые костяшки пальцев, которыми Рыжий упёрся в мраморный широкий обод. И ещё — на нём другая футболка. Ту, видимо, пришлось выкинуть.

ХэТянь чувствует себя странно, стоя за спиной этого человека, как будто подглядывает в замочную скважину, находясь у всех на виду. Затылком ощущает удивленные взгляды Йонга и Чуни. Его не беспокоят разговоры, он даже не думает, что скажет, когда вернётся за стол. Просто ждёт. Это какая-то новая для него игра, которую не успел ещё распробовать.

Рыжий заканчивает пить и поворачивает ручку. Пока поток воды умирает, он слегка морщится, выпрямляя спину.

— Хреново выглядишь, — говорит первое, что приходит в голову, ХэТянь.

Рыжий заметно вздрагивает и резко оборачивается через плечо. Секунду смотрит, недоумевая, будто растерявшись, но потом сжимает губы и хмурится. Узнаёт.

Вот оно, знакомое выражение лица. Таким он его и запомнил, только взгляд тогда был более открыт, словно кровяная каша на подбородке делала Рыжего сговорчивее, более безразличным к тому, что в нём увидят. Есть люди, которые через боль постигают внутреннее спокойствие.

Сейчас он спокоен примерно так же, как человек, держащий на ладони гранату с выдернутой чекой.

ХэТянь насмешливо поднимает руки:

— Успокойся. Я не собираюсь тебя бить.

— Ещё бы ты попробовал.

Рыжий бегло осматривает двор, стреляет взглядом по трём точкам за спиной Хэ Тяня, словно оценивая, есть кто-то с ним или нет. На несколько секунд задерживает внимание в той стороне, где остались сидеть Йонг и Чуни. ХэТянь представляет себе, с какими выражениями лиц они сейчас таращатся в эту сторону, поэтому усмехается в угол губ и наклоняет голову вбок, глядя на Рыжего. Тот сжимает челюсти и снова сверлит его тяжёлым немигающим взглядом.

Сухо спрашивает:

— Ну и?

— Кто тебя так? — ХэТянь кивает на разбитую скулу.

— Тебя это каким боком трогает?

— Тем, который отвечает за мою слабость к сирым и убогим.

Рыжий кривит губы, царапается о насмешку, тут же съёживается весь и глухо выплевывает:

— Отъебись, мажорчик.

Глаза у него светло-карие, почти отдают желтым. Голос негромкий, но какой-то простуженный, хриплый.

ХэТянь мысленно записывает этот шизофренически тупиковый разговор, как на плёнку. Он хочет запомнить каждую скудную эмоцию, чтобы прокрутить их перед глазами позже. Внутренний голос недоумевает: что ты вообще здесь делаешь?!

Это существо не твоего класса, с ним не нужно иметь никаких дел. Есть хищники, которые по природе своей никогда не пересекаются между собой. Как акулы и львы. Два разных мира: зашвырни льва в океан — он не протянет и четверти часа. Как раз ваш случай.

Рыжий сверлит его напряжённым взглядом: брови сильно нахмурены, видно потемневшую ссадину над правой.

ХэТянь кивает на фонтан:

— Я хочу пройти.

До Рыжего, наверное, доходит, что он действительно стоит на пути: ни туда, ни сюда. Он резко наклоняется за рюкзаком, закидывает его на плечо. Сжимает в кулаке лямку так сильно, что белеет кожа вокруг разодранных костяшек.

Даже короткий взгляд, который бросает Рыжий, не сулит ничего хорошего. Так смотрят, прежде чем отпиздить.

У ХэТяня холодеет затылок, и это не страх, а какое-то дикое предвкушение, как перед прыжком с трамплина. Что-то подсказывает ему, что этот прыжок закончится катастрофой. До смешного. Перед самым бассейном он может обнаружить, что внутри нет воды. Пробить собой дно и лететь вниз, как Алиса, но не в Страну чудес, а в отравленный колодец. И сжимать в руке оборванную верёвку.

ХэТянь хочет оскалиться в улыбке, сказать что-нибудь ещё, какую-нибудь гадость или колкость, но Рыжий, не говоря больше ни слова, сильно пихает его плечом и идёт в сторону главного входа.

В любой другой ситуации ХэТянь уничтожил бы каждого, кто осмелился вот так пихнуть его плечом.

Он смотрит ему вслед и думает: в любой другой. Но не этой.

* * *

Цзянь И вечно ввяжется.

Этот безобидный парень не умеет без радостей жизни — тех, которые оставляют после себя горячие синяки. Он с виду тихий, а на деле такое чудит, закачаешься. Скучать с ним точно не приходится, поэтому когда Рыжий и Цзянь забивают стрелу, ХэТянь даже не удивляется, только мысленно делает заметку на полях: присмотреть за ними после уроков, занять место в первом ряду, так близко, что, будь это концертным залом, дирижёр задевал бы его полами фрака на каждом взлете ауфтакта.