Проспавший смерть, опоздавший к рождению (СИ)

Перед этим, конечно, служители Золотого Ордена не отказали себе в удовольствии поводить жреца с ученицей по всем этажам Храма, давая возможность последователям Гневного посмотреть на ценные трофеи, проникнуться величием объединяющей их организации, да отвесить старику пару-другую тумаков, или кинуть ему в лицо едким плодом баогавы. Жрец изо всех сил делал вид, что происходящее его не касается, но было видно, что ему очень тяжело. При этом, девку никто трогать не смел – ей предстояло попасть в личные покои Главы, который не планировал приносить её в жертву сразу, а хотел немного "подготовить" перед этим. Так что, если бы нашёлся дерзкий наглец и посягнул бы на личную добычу предводителя Ордена, его бы быстро поставили на место – ведь никто не хотел оказаться свидетелем вспышки неконтролируемого гнева очень могущественного, сильного, и ни во что не ставящего чужие жизни человека. Красавицу лишь провожали завистливыми взглядами, если и касаясь как-то, то лишь в воображении. Она же, в свою очередь, шарила своим испуганными глазами по лицам окружающих, тщетно пытаясь найти в них хоть каплю сострадания. И даже самым невнимательным было ясно видно, что она изо всех сил старается не глядеть в сторону своего учителя. Это порождало целый шквал насмешек…

В то же время, в Большом Алтарном уже вовсю кипели приготовления к жертвоприношению, которое обещало стать настоящим праздником. Накрывались столы для начальства и даже для нижних чинов, зажигались сотни молитвенных свечей, распевался хор, всё блестело и сверкало драгоценными металлами – ведь недаром Орден носил название Золотого, его покровитель любил одаривать своих последователей именно этим металлом. В установленные вдоль стен клетки загоняли наложниц, которым предстояло пойти под нож первыми, для затравки, а нескольких заранее зафиксировали в специальных жутковатого вида приспособлениях, покрытых засохшими корками крови – на лёгкую смерть несчастные могли не рассчитывать.

Отдав все необходимые распоряжения, а также проверив и проконтролировав, что запущенный им процесс идёт своим чередом, без накладок, глава не смог удержаться, чтобы не посетить свои покои, куда незадолго до этого отвели ученицу жреца, и вскоре вернулся оттуда. Приближённые знали, что этот человек любит играть с пленницами, как кошка с мышками, и предвкушение забавы является для него ничуть не меньшим удовольствием, чем сам акт. Бывало, предводитель Ордена месяцами держал у себя обречённых, не трогая их и пальцем и даже не прибегая к насилию – если не считать за таковое полное отсутствие свободы и возможности распоряжаться своей жизнью, да наличие золочёных кандалов и ошейников – которые, если не обращать внимания на их предназначение, выглядели, как дорогие украшения. Правда – всегда наступал момент, когда последователю Гневного это надоедало, и его доброта заканчивалось, для невольниц – всегда с одинаковыми последствиями. Часто после этого Глава бывал зол и раздражителен. Но в самом начале, когда только появлялась новая игрушка, на него всегда находила благость. И многие пользовались этим, стараясь именно в этот период решать все особо спорные и важные дела.

Так же и сейчас, только открылась дверь и человек с жёстким, властным лицом, лихорадочно блестящими глазами и чуть подрагивающими уголками губ вышел из своих покоев, его обступила толпа желающих внимания, наперебой галдя и требуя решения именно своих проблем и вопросов, самых неотложных и требующих незамедлительного разрешения. Но в этот раз они просчитались – Глава был не в духе. Юная хаоситка оказалась весьма строптивой, отказывалась повиноваться и выполнять даже самые маленькие прихоти своего нового господина. Даже намёк на то, что это может очень сильно облегчить её дальнейшую судьбу, не действовал, а попытка внять к разуму через физическое воздействие привела лишь к обидному плевку. Кроме того, строптивица не проронила ни звука, будто игнорируя все попытки поговорить с нею…

Одного жеста вышедшего из покоев хватило, чтобы все замолкли. Не обращая ни на кого внимания, Глава направился в Большой Алтарный Зал, грубо таща за собой на цепи, сияющей чистейшим золотом, свою своевольную пленницу. Та отчаянно упиралась, но деваться всё равно никуда не могла – силы были не равны.