Простаки за границей или Путь новых паломников

Внутри огромная мечеть пышно убрана — стены у нее из разноцветного мрамора, витражи и надписи искусно выложены мозаикой. У турок, как и у католи­ков, есть свои святыни. Гид показал нам подлинные доспехи великого зятя и преемника Магомета, а также щит Магометова дядюшки. Высокая железная ограда, окружающая камень, в одном месте украшена тысяча­ми лоскутьев, привязанных к решетке. Это чтобы Ма­гомет не забывал своих почитателей, побывавших здесь. Считается, что только один способ напомнить ему о себе был бы вернее, — обвязать ему вокруг паль­ца нитку на память.

Около мечети, на том месте, где сиживали Давид и Голиаф, когда судили народ[213]

, стоит крохотный храм.

Повсюду вокруг мечети Омара видишь разбитые колонны, жертвенники удивительной работы, обломки прекрасных мраморных украшений — бесценные оста­тки Соломонова храма. Их раскопали под толстым слоем земли и мусора на горе Мориа, и мусульмане всегда были склонны сохранять их с величайшей бере­жностью. В той части древней стены храма Соломоно­ва, которая называется «Стена плача» и где евреи каждую пятницу лобызают священные камни и опла­кивают былое величие Сиона, всякий может видеть остатки самого настоящего и доподлинного храма Со­ломона — три-четыре камня, лежащие один на другом, причем каждый вдвое длиннее семиоктавного форте­пиано и шириной примерно во всю его высоту. На обломках этих очень своеобразная, необычная резьба. Но я уже говорил, что эдикт, запрещающий христиан­ским псам вроде нас входить во двор мечети и любо­ваться бесценными мраморными столпами, некогда украшавшими внутренность храма, отменен всего лишь год или два назад, поэтому к глубокому интере­су, который они, естественно, вызывают, прибавляется еще очарование новизны. Они встречаются на каждом шагу, особенно много их в соседней мечети Эль Ак­са, — для лучшей сохранности они вделаны в ее внут­ренние стены. Эти обломки, теперь грязные и запылен­ные, имеют лишь весьма отдаленное сходство с тем великолепием, равного которому, как нас учили, нет на земле; они вызывают в памяти пышные картины, кото­рые все мы не раз рисовали в своем воображении: верблюды, груженные пряностями и сокровищами; красавицы рабыни, присланные в дар Соломону для его гарема; кавалькады богато разубранных коней и воинов; и царица Савская — самое волшебное из всех этих видений «восточного великолепия». В этих пре­красных обломках старины куда больше притягатель­ной силы для легкомысленного грешника, чем в суро­вых камнях «Стены плача», которую целуют евреи.

Ниже, в лощине, под оливами и апельсиновыми деревьями, растущими в просторном дворе мечети, стоит множество колонн — остатки древнего храма, который они когда-то поддерживали. Там же сохрани­лись массивные своды, — их не сумел уничтожить даже разрушительный плуг, о котором вещал пророк. Мы были приятно разочарованы, мы и не мечтали увидеть остатки настоящего храма Соломона, и, однако, не испытываем и тени подозрения, что это опять обман и монашеские плутни.

Мы пресыщены достопримечательностями. Теперь все для нас потеряло всякую прелесть, кроме Храма святого гроба Господня. Мы бывали в нем каждый день, и он не наскучил нам, но все остальное нам надоело. Здесь слишком много достопримечательно­стей, они кишат вокруг вас на каждом шагу: во всем Иерусалиме и его окрестностях, кажется, нет ни пяди земли, которая не была бы чем-либо знаменита или прославлена. Истинное облегчение пройти сотню яр­дов самостоятельно, ускользнув от гида, который веч­но донимает вас рассказами о каждом камне, лежащем на вашем пути, и тащит вас назад, в глубь веков, к тем временам, когда этот камень приобрел известность.

Трудно поверить, но однажды я поймал себя на том, что, облокотившись на древнюю стену, совершен­но равнодушно гляжу на историческую купальню Ви­фезду. Я никогда не думал, что может существовать такое множество памятных мест, что они начнут даже приедаться. Но, по правде говоря, несколько дней кряду мы покорно ходили по городу и смотрели и слу­шали больше по обязанности, чем из каких-либо иных, более возвышенных и достойных побуждений. И часто, очень часто мы радовались, когда подходило время возвращаться домой и уже не надо было до изнеможе­ния осматривать всякие знаменитые места.

Наши паломники стремятся слишком много вме­стить в один день. Достопримечательностями, как и сластями, можно объесться. С тех пор, как мы позавтракали сегодня утром, мы уже успели переви­дать столько, что, если бы мы осматривали все это не торопясь, с толком, нам бы на целый год хватило пищи для размышлений.

Мы посетили купальню Езекии, где Давид увидел жену Урии, выходившую из воды, и влюбился в нее.

Мы вышли из города через Яффские ворота, и нам, разумеется, наговорили с три короба о Журавлиной башне.

Мы пересекли долину Гиннома, проехали меж двух прудов Тихона, а потом вдоль построенного Соломо­ном акведука, который по сей день снабжает город водой.