Виктория Галлагер

Прости, Маргарет

Я любил её. Правда. Мы познакомились в театре около трёх месяцев назад. Я с трепетом в душе до сих пор вспоминаю её голос, её нежные руки. Всё во мне перевернулось в тот момент, когда мы столкнулись на балконе. На ней было надето платье в цветочек небесно-голубого цвета, белые перчатки, а на ногах аккуратные туфельки. Я сходил с ума от её женственности: её манера говорить, её походка и даже движения тонких рук – всё это было таким нежным и лёгким, словно пышный, только что выпеченный, яблочный пирог. Не видя толком её души и разума, я влюбился по уши, слетел с катушек и был готов сделать что угодно её сердцу: продать себя, купить галактику, достать ей звезды, чтобы она носила их как серьги.

На этот спектакль я приходил к прекрасной балерине- Анастасии. Она была ранее для меня ангелом-хранителем Настенька, моя изящная куколка, буквально летала по сцене, словно пёрышко, убегающее от ветра. Я ревновал её, когда она танцевала с мужчинами. Анастасия была фаворитом моих снов. Была.

До того дня, когда я увидел свою новую куколку в голубом платье, я не ходил в театр более месяца. Совсем не было времени. Я ужасно скучал по Настеньке, каждый миг она мелькала в моих мыслях- то пошлых, то печальных.

И вот, я в зале, но внимание моё приковано железными цепями к девушке рядом. Она решила сесть со мной после того, как я перекинулся с ней парой слов о спектакле. Во время разговора я вел себя уверенно, но поверьте, я был не так далек от остановки сердца. Жуткое волнение сидело у меня в груди, я чувствовал, как у меня поднялась температура. Мой взгляд изучал её лицо, но вы не представляете, как мне хотелось провалится под землю, закрыться и никогда больше не выходить на белый свет. Было страшно даже подумать, что я могу сказать что-то не так, не там посмеяться или улыбнуться. Не умею управлять эмоциями. Не понимаю, когда какую использовать.

Занавес открылся, зазвучала приятная мелодия. Из-за кулис прозрачными лебедями выплывали балерины, но где же Настя? Я пригляделся и сердце моё чёрными лапами захватил ужас. Парализующий, леденящий душу ужас от осознания ситуации. За изящными лебедями, незнакомыми мне, ковылял гадкий утёнок! Это была Анастасия. Я узнал её лишь по лицу. Что изменилось в ней? Думаю, ничего, но дело в том, что у меня открылись глаза. Балерина предстала передо мной в другом свете. Неуклюжая, не умеющая не то, что танцевать, даже двигаться, девушка.

Стыд. Стыд! Вот что чувствовал я, когда вспоминал, как ходил на каждый спектакль с надеждой увидеть её, как приходил образ её, построенный мной самим, мне в голову посреди глубокой ночи. Мне до безумия стыдно и мерзко за чувства свои к этому убожеству. Не хочу более звать её человеком, думать о ней и знать, что она жива. Нагло растоптать мою любовь своим уродством и неуклюжестью. Хватило совести родиться такой убогой и пойти в балет!

У меня всегда жило в голове мнение, что не должна жить девушка, если она не красива, если она толстая или слишком высокая. Женщина должна быть усладой для глаз мужчины, развлечением, соглашаться на всё, что он скажет, ибо мужской пол превосходит женский и в силе, и в интеллекте. Если бы не захотел мужчина, не жила бы женщина.