Шаповал Николай Иванович

Прости меня.

.

Из цикла "Как это было".

Отрывок из рассказа

"Держитесь ближе к жизни!"

ПРОСТИ МЕНЯ.

На могиле мужа в Москве,

жена Люда плакала, рыдала

и вся в слезах, в раздоре,

не видя света,

душою-сердцем проклинала

тот миг, ту ночь, то горе.

Почему, мой родной,

такой несправедливый мир?

Почему судьба -

именно тебя,

мою кровинку -

у меня забрала?

Почему свою любовь-иконку

уберечь я не смогла?

Ты так хотел!

Ты так хотел её увидеть.

Назвать её, родную,

Наташенькой - Наташа.

Посмотри, родной,

родилась она.

Какая прелесть?

Какая крошка наша?

Ты должен меня понять?

Из-за любви к тебе

я её не уберегла.

Сейчас лежать вам вместе -

такова судьба,

радиация и слава

тебя с дочуркою свела.

Прости! Слезами обливаюсь.

Прости, родной! Прости!

Сейчас твоя дочурка

очень странно,

как враг народа безымянно,

с тобою вечно,

будет рядышком лежать,

а я всю жизнь одиноко

плакать и рыдать.

Вспомни, мой родной,

с чего всё начиналось.

Казалось, ты и я -

навеки вечная семья.

Сколько было поздравлений,

цветов, улыбок?

А подарков?..

Подарок главный - это ты!

Вася-Василёк -

любимый мой цветок

и твои цветы.

И вмиг пропало всё,

завяли на клумбе мои розы,

исчезла моя надежда -

на счастье, на любовь.

Остались мои сухие слёзы,

мои одинокие мечты

и там, далеко в земле -

родная дочь и ты.

И ещё осталась память -

московские гвоздики,

твои увядшие цветы.

Прости, родной! Прости.

Ты и я. Любовь с любовью -

в счастье жили, по-простому.

По велению мага

вернуться бы назад,

наверняка,

всё было б по-другому.

И снова, и снова... та...

роковая ночь перед глазами,

растоптавшая нашу жизнь

безжалостно ногами.

Окунула нас в ледяную воду,

не спросила, не предупредила,

нам принесла беду.

"Люся! Второй час ночи.

Ложись, родная, спать.

На станции пожар!

Я скоро буду".

Эти слова, его голос -

жива буду не забуду,

постоянно слышу я

бессонными ночами,

прозвучавшие в темноте,

как чернобыльский набат,

поднявшие -

на рентгены, на Чернобыль

тысячи простых людей,

тысячи учёных,

тысячи офицеров и солдат.

В тревоге не спала -

в слезах томилась,

с тяжёлым чувством в сердце

тебя родной ждала.

В открытое окно,

наше с тобою окно,

дышала свежестью весна,

кругом тихо и темно.

В кустах, где-то

щёлкнул соловей

и снова тишина.

А небо над АЭС озарялось

багрово-жёлтым пламенем,

дым столбом.

И там мой Вася,

мой родной, Вася-Василёк,

любимый мой цветок,

там все друзья-пожарные

ведут войну с огнём.

А город спит обычным сном.

Кому какое дело?

Тишина кругом.

А мне, то как?

Душа моя горит и плачет -

чувствует беду.

Кошмар тревожной ночи -

помнить буду - не забуду.

Что там с моим -

родным и дорогим?..

что с моим

любимым мужем?

До утра, туда-сюда,

от окна к другому,

казалось, вечность

провела я с горем.

Уже засеребрились облака,

начало светать.

Пора ему домой вернуться.

Давно пора!

Терпенья моего нет!

Сколько можно ждать?

Уже солнышко взошло,

в лицо ударил яркий свет,

а его всё нет и нет.

Уже шесть часов утра!..

пора ехать нам в село!

После трудовой недели

святое дело,

на природе отдохнуть,

родителям помочь

картошку посадить,

на речке порыбачить,

в лес сходить.

Сколько можно ждать?

От бессонницы ночной

нервы все устали.

От напряжения и тяжбы

тело покидают силы.

В больнице твой Василий -

в семь часов люди передали.

Бегом туда, а там людей -

не проехать, не пройти.

Где же мой, Вася-Василёк?..

любимый мой цветок.

Как его найти?

Вокруг санчасти машины -

пожарные, санитарные,

на каждом шагу милиция -

с жезлами в руках,

медики в беленьких халатах.

"Граждане, отойдите!

Зашкаливают машины!" -

кричали постовые в рупоры,

не жалея мощности и сил.

Высоко в небе одиноко -

чёрный ворон кружил,

людей кусали комары.

Все шумят, кричат -

безобразно требуют чего-то,

наводя на прохожих -

безумство, страх.

Много женщин -

со слезами на глазах.

Попасть в больницу -

вокруг народа очень много

и не подойти и не узнать -

милиция очень строга.

Знакомая медсестра

по больнице города Остра.

Прошу её: "Только посмотреть!..

А вдруг настигла его смерть?"

"Пропустить не могу! -

сказала в халате строго, -

Больных там очень много -

со всеми с ними плохо

и с твоим очень плохо".

"Пожалуйста, только на минутку."

"Ладно. Побежали!"

"Люда! Людочка! Узнай!" -

вдогонку знакомые кричали.

В палате мужа увидала,

под капельницей лежал,

с испугу не узнала.

Чёрный-чёрный -

я думала он в саже.

Отёкший, опухший -

мне поплахело даже.

Жалко и обидно -

весь поседевший,

почерневший -

глаз почти не видно.

"Люди отравились газом!-

медсестра Петрова

повторила снова.-

Больные отравились газом!

Нет выхода иного -

больным надо срочно молока!

Много молока -

желательно парного".

Кстати, о радиации никто -

не сказал и слова.

Я с Таней Кибенок,

её муж в одной палате,

на машине её отца

мы быстренько в село.

От парного молока -

пожарных тошнило и рвало,

как в лихорадке -

знобило и трясло.

В десять часов по Припяти,

как утренний ветерок

пронёсся слух с юга на восток -

от радиации и травм

умер оператор Владимир Шишенок.

Под развалинами блока в обломках

скончался Валера Ходемчук,

так и не смогли его достать,

навеки-вечные остался

в радиации, в нуклидах.

Люди, узнав о радиации,

заволновались тревожно и покорно.

Пошли слухи об эвакуации -

необходимой, срочной.

Из уст в уста шла молва,

возникали споры.

Везде... И здесь и там...