Прости, но я хочу на тебе жениться (ЛП)

— Не понимаю… Так всё-таки, это Ники решила не выходить замуж?

Симона вертит кольца на пальцах.

— Да.

— А с чего ты это взяла?

Симона смотрит на него с улыбкой.

— Потому что она ответила мне вопросом на вопрос. Если бы он принял такое решение, она не чувстовала бы себя виноватой и не спрашивала бы, что бы я предпочла, она бы просто взяла и сказала, что так решил он.

— А… — Роберто всё ещё не очень-то уверен, что понял. Но потом ему в голову приходит вопрос ещё проще. Почему бы не задать его жене, которая, видимо, всё понимает? — Дорогая, а как по-твоему, это просто такое решение или за ним что-то есть?

Симона внимательно смотрит на него.

— О чём ты? О чём ты думаешь?

— Не знаю… Они просто поссорились, или здесь замешан кто-то третий?

— Нет, у Ники никого нет.

— Я не её имел в виду.

На этот раз Симона не знает, что ответить.

— В любом случае, проблема не в этом.

Ясна только одна вещь: ей не нравится ложь. Затем она берёт пакет и несёт его в комнату Ники. Стучит в дверь.

— Можно, Ники?

— Да, мам.

Симона входит. Ники лежит на кровати, подняв ноги вверх, опираясь ими о стену.

— Рассказывай.

— Нет, ничего… Это прислали тебе, просто оставлю это здесь, — она кладёт пакет на стол.

— Ага, спасибо…

Симона останавливается на пороге, прежде чем выйти.

— Ты ведь знаешь, что я всегда на твоей стороне, правда? Что бы ни случилось, — Ники улыбается и немного смущается. Её мать всё поняла. — Я буду на твоей стороне всегда и при любых обстоятельствах, — затем, даже не глядя на дочь и не ожидая от неё ответа, Симона покидаёт комнату.

Ники остаётся неподвижной и в тишине на кровати несколько мгновений. Затем резким и быстрым движением опускает ноги. Подходит к столу. Смотрит на пакет. Узнаёт его почерк. Алекс. Ники вертит его в руках. Лёгкий. Она представить не может, что может быть внутри, хотя сейчас она не испытывает даже малейшего любопытства, ей просто хочется плакать. И никто не может ей запретить этого.

123

Последующие дни для Алессандро стали большой пыткой. Огромной пыткой. Ему вдруг стало казаться, что сейчас, как никогда, всё потеряло смысл. Успех, работа, друзья. Вдруг он стал чувствовать себя потерянным в этом городе, в своём городе, в Риме. У него даже впечатление, будто этот город ему незнаком, обычные улицы кажутся ему новыми, им не достаёт цвета; магазины и знаменитые рестораны резко потеряли свой интерес и смысл. Он бесцельно бродит по городу несколько дней, не глядя на часы, не зная, куда идти, без ясной цели, без причины, без необходимости. А внутри у него поёт Баттисти. Он чувствует, будто находится в блендере со всеми этими песнями. «Ощущение лёгкого безумия окрашивает мою душу. Без тебя. Без почвы под ногами. В кармане столько нерастраченных дней. Если только хочешь прожить жизнь, полную света и ароматов… Света, но так ведь не бывает». Он потерян. В этих криках, в ярости, в лопнувшей любви, в физической боли, его сердце разбито, да и дружба тоже, эмоции изуродованы, внутри у него чувство тревоги, его словно поломали и разрезали. Так он себя чувствует. В его голове непрерывно звучит музыка, она разбивает его хрупкую душу этим тонким горем, внезапная слеза катится по его щеке, ему совсем не хочется говорить. Эта сыпучая ночь и неподвижная луна, кажется, знают всё, но ничего не говорят. Проходят дни, освещённые солнцем, которое почти слепит своей идеальной окружностью, своей болезненной дистанцией, своей надоевшей неизменностью. День за днём. Ночь за ночью. Всё ему надоело. Алессандро катается на машине.

«Алло? Нет, Андреа, меня сегодня не будет в офисе». «Алло? Мама? Я хотел сказать тебе кое-что, — молчание и страх вопросов, человеческого любопытства, причин и того процесса, когда всё заканчивается. — Нет, это не просто отсрочка. Остановите всё». Я откладываю это на завтра, какое-то возможное «завтра». Но они настаивают, хотят всё знать: «Но как же это? Есть кто-то третий? У тебя? У неё? Вы поссорились? Я могу что-нибудь сделать? Мне кажется отвратительным звонить ей, а ещё есть её родители. Скажи нам правду, Алекс! Мы можем что-то сделать для тебя? Наш дом всегда открыт. Приходи и расскажи всё, умоляю…»