Прости, но я люблю тебя

Алессандро смотрит панель. Энрико и его подборка. Невероятно. Как швейцарские часы. С аккордами этой песни Ники снова начинает целовать его.

— Так не пойдёт. У тебя была только одна возможность. И ты не должен был заставлять меня влюбиться!

Алессандро отстраняется и удивлённо смотрит на неё.

— Почему? Я думал, ты уже влюблена. В таком случае, мы никуда не поедем. Я беру с собой в Париж только безумно влюблённых женщин.

Ники шутливо бьёт его. А затем резко останавливается.

— Но есть проблема.

— Это правда, я об этом не подумал. Ты должна предупредить своих родителей. Ну, придумай предлог, мы всё равно вернёмся завтра ближе к ночи.

— Нет, это фигня, — улыбается Ники. — Теперь ты понял... ложью больше, ложью меньше! К тому же, теперь мне восемнадцать, мы с мамой можем говорить обо всём серьёзно, обо всём.

— Тогда вспомни о последней пощёчине. Наверняка было бы лучше что-то сочинить.

— Но это всё равно не такая уж и проблема. Дело в том, что я ничего не взяла.

Алессандро выходит и открывает багажник. Он достаёт два одинаковых чемодана, синий и бордовый.

— Этот мой, — показывает он на синий, — а этот – твой. Надеюсь, тебе понравится всё, что я для тебя выбрал. Думаю, я угадал с размером. Что касается стиля и вкуса, надеюсь, я хоть что-то подобрал правильно. Но я не хочу тебе ничего навязывать. Мне ты нравишься всегда, как бы ни выглядела. А если ты решишь не одеваться вообще, то это мне понравится ещё больше!

Ники обнимает его. Затем она выходит из машины. И они оба входят в аэропорт со своими блестящими чемоданами на колёсиках, которые отличаются только по цвету. Они смеются и шутят. Молодые путешественники безо всякой ответственности. Зато с улыбками.

— Круто! Дождаться не могу, когда открою свой чемодан, я умираю от любопытства... Вот бы знать, что ты мне купил!

— Ну... — Алессандро улыбается. — Это было трудно. В любом случае, было сложно подобрать то, что понравится тебе, поэтому я выбрал то, что понравилось хотя бы мне самому.

— Боже мой! Я только надеюсь, что мне не придётся одеваться в цветные халаты, как японские герои!

— Вот увидишь. Мы всё равно будем далеко, тебя там никто не знает.

Ники останавливается.

— Дай мне секунду, надо домой позвонить, — она быстро набирает номер, даже без поиска в телефонной книге. — Алло? Привет, мама, это Ники.

— Я поняла. Где ты?

— Ты готова? В аэропорту. Мне только что подарили полный чемодан новой одежды. И я уже сажусь в самолёт, — она останавливается и прикрывает микрофон рукой: — В котором часу мы приземлимся, Алекс?

— В семь-сорок, как в песне Баттисти. Но мы не расстанемся, мы будем вместе!.. — он быстро объясняет ей этапы их путешествия.

Ники улыбается и снова открывает микрофон.

— Мы приземлимся в семь-сорок по парижскому. Сначала в Шарль де Голль. Потом возьмём машину и поедем в отель, чтобы переодеться. Позже мы отправимся что-нибудь съесть на левый берег Сены, ужин в Монпарнассе, завтра – экскурсия в Евродиснее, потом туристическая прогулка по центру. Я вернусь ночью. Конечно, будем только мы с ним вдвоём. И когда я говорю «с ним», я имею в виду уже знакомого тебе фальшивого агента по вкладам.

Молчание с той стороны. Ники ждёт момент, а потом начинает говорить снова.

— Мамуль, ты ведь там не бьёшься в истерике?

— Нет.

— Я так и знала. Я с подругами, они устроили мне вечеринку, а потом я останусь переночевать у Олли.

— Ладно, так намного лучше. Вернитесь не очень поздно, не ешь и не пей слишком много. Отправь мне сообщение, когда будешь у неё дома. Не выключай телефон.

— Окей, мама.

— А, ещё кое-что...

— Да.

— Поздравляю, моя милая.

— Спасибо, мама. Слушай, если ты продолжишь разговор, я опоздаю на самолёт.

— Дурочка... всё тебе смешно.

Ники вешает трубку.

— Я всё рассказала!

Алессандро ей улыбается.

— Бежим, или вправду опоздаем на самолёт!

Они бегут, таща только свои новые чемоданы. Лёгкие. Без страха. Без спешки. Без времени. Рука в руке. И больше ничего. Никаких встреч, никаких беспокойств и волнений, никаких решений. Ничего. Они легче облаков.

96

— Это наш номер.

— Он офигенный! — Едва поставив свой чемодан на кровать, Ники, переполненная любопытством, открывает его. — Я сейчас с ума сойду, клянусь... Хочу увидеть!

Она увлечённо рассматривает все вещи, выбранные для неё вслепую. Лиловая блузка из лёгкого хлопка. Брюки немного светлее. Пара туфель Geox с ярким орнаментом. Кожаная чёрная куртка. Белая рубашка с высоким воротом, длинная и с жёсткими манжетами; в стиле Робеспье, что как нигде уместно в Париже. В остальном рубашка прозрачная, лёгкий и элегантный шёлк. А ещё единственная тёмная вещь – длинное чёрное платье. Ники берёт его и разворачивает. Надевает на себя. Оно прекрасно. Глубокое, провокационное декольте. Оно застёгивается на спине, оставляя голыми плечи. И легко спадает вниз, скрывая восхитительные туфли из чёрного атласа на высоком каблуке; элегантные, с маленькими пряжками по бокам. Современные, как и она, когда обувает их. И даже больше. Она шагает, дефилирует, смеётся, танцуя по комнате.