Прости себе меня

Замерев на углу, она сделала глубокий вздох. Зажмурила глаза, считая, что это придаст ей храбрости. И, сделав всего лишь один шаг, услышала неподалёку глухой хлопок, а вслед за ним рычание двигателя. Хруст гравия, говорящий о том, что кто-то уезжает.

Ненормальный. Больной кретин... убирайся отсюда!

Даниэла вышла из-за здания и, оглядевшись, поняла, что на стоянке нет автомобиля Фёдора. Её взгляд остановился на лужице размазанной по сухой земле крови... это было ужасно.

— Тебе ведь сказали, чтобы ты валила домой, Муха! — Дани вздрогнула от испуга. Обернулась в правую сторону, замечая под раскидистым клёном тёмную фигуру. Это был Егор... конечно. Федя не назовёт её Мухой.

— Ты настолько тугая? — продолжил парень, отступая от рукомойника, закреплённого к стволу дерева и стряхивая с рук капли воды. Они заискрились под солнечными лучами, привлекая внимание. Дани не сразу сообразила, что он идёт к ней. А когда поняла, то, кажется, было слишком поздно.

Рванула с места, но Егор нагнал её и уже через пару секунд, схватив за локоть, дёрнул на себя с такой силой, что девушка едва не свалилась с ног. Вскрикнула и попыталась вырваться. Его мокрые руки неприятно обожгли кожу. Толстовка, до этого висевшая на плечах, упала на пожухлую траву.

— Пусти! — жалобно пискнула, скрипя зубами от напряжения, — я закричу! Пусти!

— Ты хотела, чтобы мы побывали здесь вместе, м? Разве не так? — он позволил издевательской усмешке скользнуть по своим губам. Снова дёрнул её, приближая к себе окончательно. Её грудь ударилась о твёрдый мужской торс.

— Ненавижу тебя! — раздула от ярости ноздри, и ногтями впилась в его плечи, — больной! Тебя лечить надо!

Её лицо скривилось от отвращения. Верхняя губка приподнялась, а носик сморщился, будто перед ней падаль, а не человек.

Не человек...

Заметила, как темнеет его взгляд. На глазах меняется выражение лица. Ликование и ирония сменяются гневом. Чёрным и липким. Смердящим.

Она заиндевела в его стальной хватке. Перестала дышать, утопая в злобе, которую он не пытался скрывать. Захлёбывалась в собственной ярости и какой-то обречённости.

Егор ещё больнее стиснул пальцы на её руке, причиняя жгучую боль. Она зашипела. Потянул на себя, склоняясь над миниатюрной фигуркой. Заметил панику в больших глазах-хамелеонах. Панику, что снова непоправимо накрывала её с головой.

Дани открыла рот... попыталась набрать в лёгкие побольше кислорода.

Действительно собралась кричать?

Егор опустил взгляд на её губы и тихо хмыкнул.

Не сейчас, Ксенакис. Снова. Не сейчас.

Перехватил свободной рукой её затылок и, удерживая голову, на выдохе впился в полные и такие манящие губы. Проглотил её крик и забрал себе весь воздух, который она так усердно запасала для себя.

Нет... кричать ты будешь потом, Муха.

Глава 31

Дани завыла ему в рот. Завопила, словно ей в глотку вливают расплавленный свинец. Лёгкие загорелись огнём, когда он сначала забрал себе воздух, а затем вдохнул в них свою отравленную жизнь.

Ноги на миг подкосились, но его сильные руки удерживали её так, словно Егор был всегда готов к её сопротивлению. Ждал ударов её маленьких, но таких острых кулачков. Ждал, что её зубы вонзятся в его плоть. Что она снова попытается схватить его за волосы. Любое движение контролировалось. Будь то её нога, рука или поворот головы.

— Отпусти! — успела прохрипеть, когда его губы скользнули на шею, — пусти! — лихорадочно задышала и всё же сделала попытку отпихнуть его, — Я закричу! Клянусь тебе, что закричу! Егор!

Он замер, тяжело выдыхая ей в шею горячий воздух. Ослабил хватку на затылке и медленно опустил ладонь на её лицо. Оглаживая щёку и спускаясь туда, где до этого были его губы. Пятерня мягко обхватила тонкую шею, а большой палец застыл на пульсирующей венке. Она так яростно билась, заставляя кожу в этом месте вибрировать.

— Ты... — его голос вероломно надломился. Что же она с ним делает? — зачем ты вернулась, Ксенакис? Тебе же ясно было сказано, чтобы ты убиралась...

— У меня в отличие от тебя есть сердце, Гордеев. Мне не чуждо беспокойство за других, — ответила, глядя сквозь него. Дрожала от прикосновения его пальцев. Чувствовала, как бьётся сердце. Как отчаянно пульс заставляет дрожать венку под слегка шершавой подушечкой его пальца, — таким ударом можно убить человека.

— Я знаю, каким ударом можно убить человека, Муха, — совсем немного отстранился от девушки. Просто, чтобы можно было посмотреть ей в лицо, — но, как видишь, эта тварь даже смогла сесть за руль.

— Отпусти! — набравшись сил, Дани снова оттолкнула его от себя. На этот раз Егор не стал её удерживать. Отпустил, позволяя девчонке отступить и даже поднять упавшую с плеч толстовку тёмно-зелёного цвета. Он очень ей шёл.