Прости. Забудь. Прощай

— Джон! Это я! Ты еще там? Подними трубку. С нашим лифтом что-то

не так. Еле доехал. Дребезжал и дергался до самого первого этажа. Один раз

так тряхнуло, думал, что все! Техник запретил им пользоваться. Ты на грузовом

спустись, от греха. Есть еще один в дальнем конце… А завтра я…

Джон поднял трубку.

— Ты знаешь, я тут уже немного принял… Где этот лифт? Так далеко?

Тогда я лучше на грузовом. В моем теперешнем состоянии тащиться через весь

162

этаж… Почему не поднимаю трубку? А! Мой телефон разбился… Упал… об стенку…

Нет! Со мной… пока все в порядке. Оставь меня в покое… Эй! И какого

черта ты проболтался Джойс?

Но Грегори на другом конце уже положил трубку, и ответа ученый не

дождался.

Джон невольно сравнил себя с китом, выброшенным на берег. Сил, кажется, много, но обстоятельства складываются так, что вернуться в родную

среду не представляется возможным. Да и… что-то не очень хочется. Нет! Он

ни о чем не жалел. Попробовал в своей жизни предостаточно. Даже в будущее

вот пытался заглянуть… Осталась только одна манящая его дверь, к которой

он хоть и приближался не раз из-за вспыльчивого характера, но приоткрыть

опасался… Теперь можно…

Выпитый алкоголь — вечное топливо необдуманных решений — уже

дразнил, задавал вопросы, сам давал ответы, выбирая, как всегда, самые не-верные. — Проиграл на всех фронтах! Продул! Может, хоть оставленные мной

деньги принесут кому-то радость. А мне они больше не понадобятся. Что там

Грегори говорил про неисправный лифт?

Джон неловко встал с дивана и, пошатываясь, направился к двери.

Под утро в квартире Грегори раздался резкий тревожный звонок. Чтобы поздравить с Новым годом, так рано не звонят.

— Да, я это. Да! Этим лифтом пользуется только наш этаж. Мы пере-возим на нем оборудование… Да, я уходил последним, но там оставался Джон

Денвер — руководитель лаборатории… А почему вы спра… Упал??? Я сейчас

приеду.

Лейтенант полиции дал указание, и Грегори пропустили в здание.

— Сначала мы позвонили мистеру Денверу, но у него только автоответчик. Потом — вам, как второму после Джона, указанному в документах, — рассказывал офицер, пока они шли к дальнему крылу здания, где располагалась

шахта грузового лифта.

— Сверху еще попадали какие-то тяжеленные металлические конструк-ции и механизмы. Мы пока не приступили к разбору обломков, но по виду спрес-сованной до размеров чемодана, рухнувшей с 50-го этажа кабины и по количе-ству вытекшей из нее крови ясно, что выживших там нет.

Грегори молча смотрел на образовавшуюся на полу холла гигантскую

темную лужу…

163

В 11:10 Грег вошел в зал заседаний, где уже собралась вся лаборатория, и тихонько встал рядом с прекрасной заплаканной Джойс. Жестами из-винился за опоздание. Адвокат должен был объявить, согласно завещанию, о

дальнейшей судьбе лаборатории.

Бедный Джон! Так ничего и не понял. Он был невероятно добрым, но

в подруги выбрал… не ту. Грегори не сомневался, что, возглавив лабораторию, с полученными деньгами и своей внешностью сумеет завоевать, со временем, сердце Джойс.

«Не надо путешествовать в будущее, чтобы его знать», — довольно думал он про себя, трогая плотный конверт в своем кармане. В нем, грея его душу, лежала копия завещания, которую ему передал лично Джон со словами:

— Я доверяю тебе так же, как своему адвокату. Даже больше!

Ученый, сознавая опасность эксперимента, в случае своей смерти

оставлял имеющееся у него состояние людям, которых любил больше всего –

Грегори и Джойс. Крупные суммы должны были получить также и все остальные участники проекта.

Грегори никогда не сомневался в гениальности Джона. Так же, как и в

его наивности. Ребенка было труднее обвести вокруг пальца, чем его заумного

босса. Факт, что физик видел ассистента, сидящего в кресле, означал как раз

то, что эксперимент удался. Потому что, как только Джон забрался в аппарат, Грегори для чистоты эксперимента вышел из лаборатории. Он вернулся в нее, когда почувствовал вибрацию отключающихся энергетических установок, и сел

в кресло за минуту до того, как ученый стал выбираться из шара. Претворить

план в жизнь оказалось так же легко, как и его придумать. Джон никого и не

мог видеть в лаборатории 3 января, потому что… если замысел удался, все

должны были быть, вероятней всего, на его похоронах. Или убившего себя, или

рухнувшего с лифтом. Судьба выбрала… лифт. Цифры на календаре он просто

перевел назад, приехав в лабораторию на несколько минут раньше появления

в этой координате Джона. Теперь они показывали день эксперимента — 31 декабря — вместо реального 3-го января. Как будто перемещение не удалось. Сам

он сел в то же самое кресло, в котором и встретил ученого, вернувшегося из

путешествия. Если Джон видел его во время перемещения, то это случилось в

будущем, которое Грегори так основательно и умело создавал.

— Если ошибусь, то пошлю себе пулю в лоб, — угрюмо обронил как-то

Джон в разговоре со своим помощником в самом начале проекта.

Грегори уже был хорошо знаком с этой чертой характера вспыльчивого

Джона, который мог порезать себе вены после проигрыша любимой команды, 164