Простись со всеми, детка!

Евдокия оставалась на площадке, поскольку мироновцы ей строго-настрого запретили заходить в какую-либо из квартир. Расписывая мероприятия, Крапива Дусе приказал: «Ты всегда должна стоять так, чтобы я тебя видел. Димон заходит, я захожу на его плечах. Фиксируем терпилу и осматриваем». Весь план компания построила на безусловной уверенности сыщицы в том, что на убийце должны – обязаны! – остаться следы недавней схватки. Только серьезно раненный человек мог упустить полумертвого противника. Только так и никак иначе. Бойцы Миронова собирались под дулом пистолета приказать подозреваемому раздеться и оглядеть того на предмет имеющихся свежих повреждений.

«Если не правы, извинимся, – твердо постановил бригадир. – Начнет быковать – утихомирим, на крайняк – лаве дадим».

Но Евдокия, как и сами мироновцы, была уверена, что вряд ли кто-то станет пугать братков полицией. С такими лучше не спорить, оставили в покое, и уже будь благодарен.

Евдокия смотрела, как Дима проходит по прихожей до гостиной. Косилась на поскуливающего Александра: тот одной рукой удерживал чашку, второй пытался оттянуть намокшую и все еще горячую футболку от живота.

– На! Подержи! – Кривящийся сосед протянул Евдокии чашку, не глядя на девушку и недовольно любуясь пятном на пузе.

Сыщица машинально протянула правую руку… Но чашку в нее так и не получила.

Александр неожиданно разжал пальцы, хватающиеся за ушко чашки, и вцепился ими в запястье сыщицы. Резко дернул на себя! Да так ловко, что шокер, спрятанный под рукавом, выпорхнул как будто сам собой и отлетел в прихожую метра на полтора вместе в выпавшей чайной чашкой.

Дуся же залетела в квартиру за мгновение до того, как «группа поддержки» в лице Крапивы преодолела последнюю верхнюю ступень.

А дальше все развивалось словно в боевике. Пожалуй, даже на ускоренной перемотке.

Евдокия влетела в квартиру. Сосед тут же захлопнул перед носом Крапивы дверь и задвинул железную щеколду. Из гостиной выбежал Димон…

Но убийца уже выдернул из-за спины отвинченную ножку табурета и нанес мироновскому бригадиру хлесткий удар по голове чуть выше виска!

Димон немного постоял… На его разъяренном лице все же успело зафиксироваться удивление… Опал. С грохотом снеся с подзеркальной тумбы глиняную вазочку с расческами, карандашами, авторучками и обувной ложечкой.

Дуся вжалась в вешалку и стояла ни жива ни мертва. По обратной стороне двери гулко барабанил Крапива. Не слишком громко обещал: добраться – ноги-руки вырвать.

Убийца, что удивительно, никаких резвых действий не предпринимал. Стоял согнувшись и сипло втягивал воздух сквозь крепко стиснутые зубы.

Когда немного отдышался, то, так и не разогнувшись, исподлобья поглядел на Евдокию.

В его глазах стояла смерть. И обещание того, что легкой эта смерть не будет.

Вторая часть

Связанные одной цепью

Легенда, которую противники выбрали для ночного проникновения в чужие жилища, киллеру понравилась. Стоя у дверного глазка Зураб слышал, как верзила препирался с загорелым темпераментным соседом, как ловко объяснял претензии. Врал, короче говоря.

И то, почему сыщица с верзилой отступили, едва за кавказцем девушка нарисовалась, наемник тоже понял правильно: будь у Зураба кто-то под рукой, Молчун не улизнул бы.

И получалось, что его противники основательно дружат с логикой. А если это так, то…

«Вычислят, – понял Зураб. – Если решились на обход квартир, если уже определились по местоположению объекта, то вычислят обязательно. Достаточно меня раздеть, и сомнений уже не останется».

А это – хрен вам, господа! Если уж приходится работать на опережение, то здесь наемному убийце с неслабым прошлым равных нет.

Зураб принял решение, собрался. Через глазок опытно и профессионально отметил небольшую выпуклость на правом рукаве ищейки. Предположил, что там, скорее всего, шокер либо газовый баллончик. От пистолета выпуклость иная, а выкидным ножом девчонка вряд ли пользуется уверенно.

Пока ищейка и верзила извинялись перед кавказцем, Зураб сходил на кухню и наполнил кипятком чашку с чайным пакетиком. (Кипяток и чашку он приготовил загодя, поскольку собирался использовать ожог как фактор оправдания болевого синдрома.) Вернулся к двери. Приник к глазку, прикинул варианты: «Первоочередная задача: заманить сюда. Заманить. Слегка расслабить. Разделить. Отсечь от группы поддержки».

Все остальное – дело техники, боевые навыки профессионального убийцу никогда не подводили. «Бугай самоуверен, неповоротлив. Между этажами наверняка тот самый в кепочке застрял… Но его я в квартиру не пропущу. С девчонкой справлюсь. Удар, испуг, фактор неожиданности…»

Лишь бы отбитые чресла не скрутили тело болью до полной неподвижности!

Боль не скрутила киллера. Выплеск адреналина позволил вытерпеть короткие секунды схватки.

Лишь уложив на отдых бугая, Зураб разрешил боли возобладать: согнулся, продышался. И в тот момент, разозленный собственным бессилием, оглушенный дикой болью, подумал: «Только дернись, сука!! Завалю на месте!!.»