Простить и поверить (СИ)

Наверное, она не имела права говорить все это мальчику, у которого не было матери и которому явно никогда не говорили подобных слов, но Лена не сдержалась. Что бы ни произошло в их с Димкой жизнях дальше, пусть Кирилл знает, что на свете существует еще один человек, который его любит. Просто так любит. За то, что он есть. Быть может, для него это будет важно.

Кирилл вытащил из-за спины руки и стиснул пальцами край стола. Лицо у него то прояснялось, то снова суровело. Наконец он выдавил совершенно детским, высоким голосом:

— Честно слово?

Лена улыбнулась, чувствуя, что к глазам подступают слезы. И ответила, кажется, ничуть не ниже:

— Честное слово, Кир!

Он еще посмотрел на нее. Быть может, увидел слезы, а быть может, нечто иное. Но вдруг подпрыгнул, сделал победный жест рукой и воскликнул:

— Супер!

Застыл на секунду с сияющими глазами, а потом потянул носом, рванул к плите и издал вопль отчаяния. Лена тоже подскочила.

— Колбаса!

Кир сдернул сковородку с огня и бросился открывать окна. От колбасы осталась только черная неидентифицируемая масса, и добро еще, что она не прожгла сковородку насквозь.

От романтического завтрака придется отказаться и вместо него дружно отдраивать потерпевшую.

— Папка нас высмеет! — простонал Кир. — Это ж надо, яичницу не смогли сделать! Яичницу! Оправдывайся теперь!

В отличие от него, Лене вдруг стало безудержно весело.

— А давай не скажем, Кирюх, — предложила она. — Оперативненько сковороду вымоем и одни яйца пожарим. И сделаем вид, что так и было задумано.

Кирилл посмотрел на нее взглядом, какой обычно позволял себе только в отношении отца, когда тот, по его мнению, делал глупости.

— А запах? — страдальчески напомнил он. — Мы с вами так кухню закоптили, что ее неделю проветривать надо будет. А папка еще на улице вонь учует: у него знаете какой нюх на дым? Я как-то в детстве спичку зажег и потушил сразу, а он через два часа только пришел и то сразу запах почувствовал. А тут — вон чего. Позор на мою голову…

— Почему на твою? — попыталась как-то понизить градус Кирового отчаяния Лена. — Я же про колбасу забыла. И я вообще все это придумала.

Кир махнул рукой.

— Да вы такая же бедовая, как папка, — какой с вас спрос? — заявил он. — Вот же подобралась парочка: один другого не лучше! А мне расхлебывай!

Это было так смешно и так мило одновременно, что Лена просто рассмеялась в голос и не могла остановиться до тех пор, пока замок в двери не щелкнул и на пороге не показался Димка — какой-то светлый, вдохновленный и с совершенно сумасшедшим букетом из белых цветов в руках.

— Корнилов! — ахнула Лена. — Какая муха тебя?..

Договорить она не успела. Димка скинул кроссовки, сделал три быстрых шага вперед и закрыл Лене рот сладким взволнованным поцелуем. И, кажется, у этого самого поцелуя был какой-то тайный смысл, но Лена только закинула руки Димке на шею и ответила его губам со всей своей любовью и радостью от его возвращения.

И не сразу в этом его искушении поняла, что он сказал.

— Выходи за меня!

Заулыбалась еще то ли своим мыслям, то ли своим ощущениям — а потом хлопнула глазами и уставилась на Димку в немом изумлении.

Серьезно?!..

Дима глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Ее реакция совсем не порадовала. Очевидно, Ленка даже не рассматривала подобную возможность, если его предложение стало для нее такой неожиданностью. А он уже раскатал губу…

— Елена Владимировна? — первым нарушил тишину Кирюха, и Дима, бросив на него быстрый взгляд, снова перевел его на Черемуху.

— Лен?..

— Ты в курсе, что я зануда и что своим занудством кого угодно могу довести до белого каления? — как-то завороженно глядя на него, поинтересовалась она. — И ты хочешь на всю жизнь подписать себе приговор? Шалопут!

У Димы екнуло в груди и разлилось по ней сильнейшей нежностью. Какую Ленка чушь несла! Как будто он мог передумать!

— Когда бы я боялся трудностей и твоего занудства? — проговорил он и огладил ее лицо свободной ладонью. Потом сунул букет в руки Кирюхе и обхватил ее голову обеими ладонями. Оторвать от Ленки взгляд было невозможно. — Я сам со своими закидонами тот еще подарок. И я всю жизнь буду испытывать твое терпение собственной туполобостью и непредсказуемостью…

— О господи! — обреченно вздохнул Кир и закрыл лицо рукой, не желая все это видеть.

Лена хихикнула.

— Я согласна!

На секунду установилась необычная чистая, первозданная тишина. Потом они выдохнули все втроем, хором, в едином порыве — и вместе же рассмеялись.

— Кольцо же, папка! — встрепенулся Кир и сунул ему в руки красную коробочку. Потом задрал глаза к потолку. — Кто так предложение делает? Кошмар какой-то!

Дима фыркнул и взъерошил ему волосы. Ну да, он прав, конечно, и надо было являть собой серьезность и глубочайшее достоинство, чтобы избраннице даже придраться было не к чему, но какая разница, если Ленка согласилась? Все остальное просто перестало иметь значение.