Простить и поверить (СИ)

Теперь уже Дима не сумел скрыть удивление. Она что, заботилась о нем? Или, напротив, искала повод, чтобы уволить не по собственному желанию? Потому что в Диминой жизни было чего стыдиться. После Ленкиного побега он покатился по наклонной. Воровал, едва снова не попался — это Черемных хотела услышать? Так пусть не рассчитывает, он больше не подставится. Армия вовремя спасла, выбила дурь из головы. А дыру в душе уже Кирюха заштопал, и ради него Дима в любую петлю голову сунет и через кого угодно перешагнет. Раз уж Елена Владимировна верила в то же, во что когда-то поверила Димкина Черемуха. И в чем он не успел ее разубедить.

— Все неприятности, какие только могли повлечь мои невинные проступки, я уже собрал, — с усмешкой заверил он ее. Вряд ли она представляла себе, сколько в той усмешке было горечи. Но Ленке это и не было надо. — Но если вам хочется что-нибудь раскопать, копайте, Елена Владимировна, кто вам запретит? Может, и для себя что полезное узнаете.

Его определенно начало заносить, но остановиться Дима, как всегда, не мог. Где там Кирюха, когда он так нужен? Дал бы отцу по лбу, пока он окончательно все не испортил и не оставил его сиротой.

Впрочем, кажется, уже поздно, потому что Ленка скривилась, наморщила носик и поднялась из-за стола — такая же худенькая и такая же правильная, как и двенадцать лет назад. Только глаза холодные и злые. Таких Дима никогда еще у нее не видел.

— Николай Борисович поручился за вас, — с надменным упреком сообщила она. — Если вы не желаете его подставить, не советую упражняться в остроумии: мое чувство юмора умерло двенадцать лет назад.

Это был удар под дых, и Дима почувствовал, как физиономия запылала неотработанным стыдом. Что бы он ни пережил, на самом деле, за последний год, это никак не снимало с него вины за Ленкины беды. И он понятия не имел, как она жила все это время, и что было у нее на душе. Увидел успешную, отлично выглядящую бывшую подругу и решил, что у нее все давно устаканилось. И что можно браться за старое.

Сукин сын!

— Лен… извини, — покаянно выдохнул он, но так и не заставил себя поднять на нее глаза. Показалось или действительно в ее в ее голосе проскользнула незалеченная боль, не играло роли: Дима не имел права на нее нападать. Они никаких гадостей ему не делала. Во всяком случае, пока. — Я не хотел тебя… — он поискал подходящее слово, но так и не нашел, — бесить. Но если ты собираешься меня уволить, не ищи повод. Просто скажи прямо: я пойму.

По какому-то почти неосязаемому движению воздуха он приготовился услышать подтверждение своим словам. Но в противоположность этому в кабинете установилась глухая, почти непробиваемая тишина, когда не слышно было ни скрежета металла в мастерской, ни музыки из клиентской зоны, ни воробьиного чириканья за открытым окном. И только медленное, глубокое дыхание — словно решалась судьба.

А Дима сам напросился на увольнение.

— Учитывая все обстоятельства, я не окажу вам столь дурной услуги и не выставлю вместе с ребенком на улицу, — наконец заговорила Лена откуда-то издалека, и только изумление ее ответом заставило его поднять голову и увидеть, что она уже снова сидела за своим ноутбуком и вглядывалась в экран, а не в собственного подчиненного. — Но я не хочу, чтобы кто-то знал о нашем с вами былом знакомстве и, тем более, о каких бы то ни было подробностях. Пока вам хватит здравомыслия молчать об этом, у меня не будет повода вас увольнять.

Дима поднялся — кажется, чересчур тяжело, чтобы она продолжала не обращать на него внимание. Внутри все заклокотало, и кулаки сжались сами собой, и воздух из ноздрей вырвался почти со свистом.

Никто не мог бы оскорбить его так, как это сделала Черемуха!

— Не надо считать меня подонком, Елена Владимировна, — сквозь зубы выговорил он и сунул руки в карманы, чтобы не выдавали его уязвления. — Вашими стараниями я вполне успешно избавился от желания им казаться.

В глазах у нее мелькнуло непонимание, но объяснять Дима не собирался. Он опоздал с объяснениями на двенадцать лет, и теперь ничего уже нельзя было изменить.

— Рада это слышать, — отвратительно спокойно сказала Лена и снова уткнулась в свой компьютер. Очевидно, аудиенция была закончена.

И совершенно очевидно, что Диму не уволили.

Он немного по-клоунски поклонился и спиной вывалился из начальничьего кабинета.

Глава 8