Простить и поверить (СИ)

— А почему ты не хочешь, чтобы он знал о нашей с тобой дружбе? — прямо спросила она. — Он будет против?

Кирилл покачал головой и поморщился.

— Наоборот, — недовольно признался он. — Только он потом покоя ни мне, ни вам не даст. Все время будет с нами напрашиваться. А вы не представляете себе, каким невыносимым он становится, когда включает «заботливого папашу».

— Серьезно? — изумилась Лена. На Димку Корнилова это совсем не походило.

— Еще как серьезно, — вздохнул Кирилл. — Там ни секунды покоя. Шапку надень, чтобы не продуло. Не гладь собаку: вдруг она бешеная? Не ешь много сладкого: попа слипнется. То есть он, конечно, не всегда таким был, и вообще мы с ним отличная команда, — тут же принялся оправдывать отца он. — Но после смерти бабули его частенько переклинивает. А с вами — легко и свободно. Вы меня не дергаете, не учите, не следите за мной. Общаетесь, как со взрослым. Я… отдыхаю с вами, понимаете, Елена Владимировна? Имею я право немного отдохнуть?

— Разумеется, имеешь, — согласилась Лена и тоже повела плечами. — Я просто не предполагала… Знаешь, я помню Димку совсем другим. Беспечным, бесшабашным, думать не думающим ни о каких последствиях. Вот однажды мы вместе в школу шли, а дорогу после сильного дождя залило до самых бортиков, и не перейти никак. А у нас контрольная годовая, на которую опаздывать ни в коем случае нельзя. Я в отчаянии, а Димка поднял меня на руки и перенес на другую сторону. И плевать ему было и на промоченные ноги, и на мои упреки в легкомысленности, и на пропущенную контрольную…

— Вот когда он снова станет таким, тогда мы ему все и расскажем, — улыбнулся, не дослушав ее, Кирилл и, махнув рукой, скрылся за поворотом.

А Лене оставалось только подтверждать свое звание хитрюги.

— Радик и Артем, — назвала она двух из трех механиков «Автовлада», исключив Михаила, которому после смерти жены было явно не до мошеннических схем. — Надо поговорить с ними об этих деталях, выяснить, не заметили ли они что-нибудь подозрительного при установке…

— Клеймо «Подарок фирмы»? — не слишком остроумно сыронизировал Дима. — Лен, ты серьезно думаешь, что парни помнят все детали, которые меняют? Это только ты даешь каждой бактерии имя и знаешь, сколько у нее ложноножек…

— Ложноножки — у простейших, а не у бактерий, — резонно заметила Лена и еще более логично продолжила: — Если не помнят, значит, ничего подозрительного не было, иначе обратили бы внимание. Но уточнить этот момент необходимо.

Дима хмыкнул и снова уселся на стул.

— Почему у меня складывается такое впечатление, что это малоприятное дело ты хочешь повесить на меня? — чуть вызывающе поинтересовался он. Лезть с дурацкими вопросами к мастерам не хотелось до смерти. Это с менеджерами можно было языки почесать в свободное время, а работяги за свои копейки отдыха не знали, и меньше всего на свете им нужны еще были какие-то подозрения вроде Ленкиных.

— И не думала, — передернула плечами она и тоже прошла за стол. — Я сама с ними поговорю. Только не знаю пока, как это сделать так, чтобы они не догадались о причине моего интереса. Особенно если кто-то из них замешан во всей этой схеме. Кто, кстати, в день установки работал?

Как будто Дима должен был это знать.

— Не я составляю им расписание, Лен, — чуть раздраженно напомнил он. — Про себя могу точно сказать, что у меня в тот день был выходной. А про других — уволь.

Ленка поставила на стол локти и оперлась на них подбородком. Кажется, готовилась читать нотации.

— Я подняла тебе оклад, — так неожиданно заявила она, что он едва не подпрыгнул. — До уровня остальных охранников. И выписала премию за помощь механикам. И не смей возражать и возмущаться, — не дала она ему высказать все, что он думает по поводу ее подкупа. — Это, по крайней мере, честно. А если ты думаешь, что я плачу тебе за помощь в моем расследовании…

Именно так Дима и думал.

— …то ты просто закомплексованный болван, Корнилов, — тем же учительским тоном продолжила Ленка. — И за двенадцать лет ничуть не изменился.

Дима хмыкнул и сложил на груди руки. Крыть особо было нечем.

— То есть, когда мы встречались, я тоже был закомплексованным болваном? — поинтересовался он. Ленка кивнула, не отводя глаз.

— Разумеется. Тебя же просто воротило от мысли, что я, девчонка, буду чему-то тебя учить. Ты и приударить-то за мной решил только для того, чтобы получить надо мной власть и доказать себе и остальным, что именно ты главный. В обольщении, конечно, тебе не было равных, там ты всегда мог потешить свое самолюбие. А сейчас не способен смириться с тем, что твоей начальницей оказалась женщина, и ищешь двойной смысл там, где его нет.

Вот здесь она ошибалась. Диме было глубоко плевать на школьную директрису, не так давно тоже бывшую его начальницей. Но получать зарплату у Ленки — той самой, что когда-то целовалась с ним до изнеможения и бормотала его имя в одолевшей страсти, — не хватало никакого смирения. Ему не нужна была власть над ней, он хотел лишь чувствовать себя равным девчонке, в которую все эти двенадцать лет был отчаянно влюблен.