ПростиТурция, или Восток - дело темное

Элка к советам прислушивалась, периодически подсовывала Паше приглашалки на закрытые вечеринки и даже пару раз пользовала парня в качестве «блин, давай я как бы с тобой сюда пришла, а то проходу просто не дают!». Юноше такая дружба нравилась, и с Элки за услуги эскорта он брал подешевле, чем с остальных барышень.

Потом, конечно, были еще охотники за деньгами, и немало, но, в том числе благодаря Пашиным политинформациям, Ёлка внимания на них уже не обращала и отшивать научилась быстро и необидно. Она даже смогла привыкнуть к существованию в природе продажных мужчин.

А вот про Валерия ничего такого она почему-то не подумала. То ли на малой родине почувствовала себя в безопасности, то ли не похож он был на профессионального жиголо. Мда, расслабилась наша девушка и частично утратила бдительность. И даже почти влюбилась! Обидно будет, если этот милый тренер окажется огрызком богемной жизни.

— Да не, Ксюш, не похож он на такого… — Элка даже приуныла от мысли про потенциальную продажность кавалера. — Он такой замечательный!

— Значит, профессионал, раз даже в твою циничную душу смог влезть. Теперь ты понимаешь, почему у меня с мужиками ничего серьезного не получается? Я-то с шестнадцати лет к таким типам привыкла, а тебе, считай, с нуля все изучать приходится! Осторожней надо быть в вопросах вечной любви, подруженька!

Элка от этих ее слов совсем расстроилась. Блин, но ведь права Оксанка! У Элки год уже как никаких «сурьезных» отношений не было, потому как в мире богатых, оказывается, искренние чувства — вещь почти инопланетная.

— Слышь, а чего ты паришься? — это Ксюха так подбодрить подружку попыталась. — Твои же архаровцы наверняка уже пробили чувачка-то? Вот пущай тебе теперь доложат, с кем ты там сегодня по парку разгуливала.

А ведь действительно, чего это она подтупливает?

— Вот пойду сейчас и спрошу. Не, сначала тебя спрошу: ты завтра со мной летишь? Или у тебя на родине дела срочные образовались и ты в Москву ехать передумала?

— Образовались и передумала. Папа попросил остаться. Так что лети одна, я к тебе через пару недель нагряну. Опять же смена коллекций как раз к тому времени предвидится — вот мы с тобой и поразвлечемся. Ты не обижаешься?

— А чего мне обижаться? Ежели Борис Семеныч велел сидеть дома, то будь любезна папеньку слушаться, а во-вторых, когда захочешь, тогда и прилетишь. Кстати, моим любимым твоим родственникам привет большой передавай! Я ж, как поросенок, в этот раз даже не заскочила к вам ни разу. Все как-то не до гостей было.

— Ага, ты ж по свиданиям ходила! Тебе ж не до нас было! — заржала в телефоне подружка и быстренько повесила трубку, чтобы на Элкин праведный гнев не нарваться.

Ну ничего, они еще завтра перед отлетом поговорят — всяко ж созвонятся чтобы «пока-пока» друг дружке сказать. А пока займемся сбором разведданных. Зря, что ли, Женя с Сашей зарплату получают?

— А потом во все это счастье твои бабушка с дедушкой, царство им обоим небесное, вмешались. И сломали они все к чертовой матери.

Тут Элка опять себе позволила министерский рассказ перебить:

— Зря вы, гражданин, на моих родственников наговариваете. Ничего они вам испортить не могли, потому как померли куда как задолго до моего рождения. Мама моя сиротой была, детдомовской. Ее родители погибли, когда маме три года было. Так что, будьте любезны, прах моих пращуров наветами не оскорбляйте!

Министр вздохнул, откинулся на спинку дивана и ухмыльнулся:

— Видишь ли, у детей обычно по две пары дедушков-бабушков бывает. С маминой и папиной стороны по комплекту. Это мои оба постарались. От души.