Проститутка Дева

И мама вытягивая шею в своем бардовом пальто с воротником из чернобурки, все повторяет:

– Здесь так культурно, доча, так культурно здесь…

И отчим тоже, помахивая Тане рукой, заглядывает в камеру и кричит приветливо:

– Танюха, здесь так культурно в "Ашане", слышь, Танюха! И подмигивает, старый козел… Даже во сне Танька не забыла, как отчим ее за грудь хватал и за попу щипал… Козлина!

А потом Таня проснулась, поворочалась, перевернулась на другой бок, заснула, и приснился ей другой сон, как будто один известный кинорежиссер с усами, такой известный, что даже более известный среди населения Великих Лук, чем Ленин или Ельцин с Горбачевым… Так вот, этот самый кинорежиссер приезжает к Тане в Париж чтобы начать с ней снимать кино по ее роману "Типа любовь".

А на главную женскую роль, за которую американцы авансом уже пообещали Оскара дать, пригласили саму Татьяну. Дело в том, что кинорежиссер этот, он с американцами там во сне уже обо всем договорился: и об Оскаре, и о Ленинской премии имени Путина… Оставалось только эротические сцены снять. А у нее в романе "Типа Любовь" все сцены эротические. И вот надо бы снять одну самую ключевую сцену, где героиня девочкой отдается любимому мужчине, и тот, соответственно, лишает ее девственности… И надо бы сниматься, а Таня не может – не девочка она, вот беда! Тогда партнер ее, этот самый, с усами, популярный, он ей и говорит: давай, Танюха, мы дублёршу пригласим, пусть дублерша снимается, как ее, значит, дефлорируют… А Танька-то не дура! Понимает, что если не она в этой сцене снимется, то главный приз не ей тогда дадут… И тогда Танька вроде как говорит этому режиссеру: давай сговоримся, что мы премию Оскар и Ленинскую, что мне за эту сцену дадут, пополам поделим! Но ты никому не говори, что я не девочка…

Проснулась Таня и не помнила, как там кончилось у них, на чем договорились?

4.

Выдержки из дневника участницы риэлити-шоу "Последняя девственница" Русалочки.

Наверное, я влюбилась.

Хотя, слово это, "влюбилась", мне не нравится. Более правильно сказать – полюбила.

"Влюбилась" – это слово описывает скорее что-то более чувственное, более телесное и менее душевное, чем то, что кроется за словом – полюбила.

Недаром говорят иногда "влюбилась как кошка".

А разве говорят "полюбила как кошка"? Нет, не говорят!

Я, Вера, полюбила его, Ивана.

А интересно!

Сколько в истории нашей страны за все годы ее существования девушки по имени Вера влюблялись в парней по имени Иван?

Наверное, не менее ста миллионов раз!

Значит…

Значит мой случай – банален?

А ведь внутренне так сложно смириться с тем, что твой мир, мир который в тебе, в твоем сердце, в твоей голове, в душе, который нервными окончаниями, нервными клеточками сросся с твоим сознанием и с телом, вдруг кто-то объявляет этот твой мир – банальным… И как пережить? Как признать, что это родное, это твоё, то, что мы, медики, называем принадлежной органикой, как признать, что это банально?

Твоя любовь, порывы твоей души? Это как маленькому ребенку, который еще не умеет красиво выразить словами свои мысли и чувства, сказать, что признаваясь маме в любви, он несет банальщину и слова его – это жалкий лепет.

А вот для Бога, для ангелов это не банальщина. Если мысли чисты, и если в словах признания правда и искренность чувств.

Да, бывает, наверное, встречаются необычно одаренные люди. И когда они признаются друг другу в своей любви, они находят какие-нибудь необычные слова.

А как было у Льва Толстого?

Ведь это он себя описал в Анне Каренине, когда вел линию Левина.

Как он объяснялся с Кити?

Дышал на стекло и писал на нем пальцем.

Кстати… Кстати, мне кажется, что состояние влюбленности оно противопоказано гениям. Таким как Толстой.

Потому что любовь и окрыляет, и ослепляет одновременно.

А гений должен быть зрячим. Со стопроцентным зрением и без розовых очков.

Вот Иван…

Вот Иван, он мог бы полюбить?

Я думаю, что любовь – это органические изменения. Здесь не от головы.

Скорее голова приспособится и примет органику.

Я люблю его тело, его запах, его походку, его руки, его глаза…

А то, что он говорит, я люблю уже довеском, как приданое, как прилагаемое к этой главной, органической любви.

И вот беда, я шла сюда на это, в общем, противное мне шоу только ради папы. Ради моей любви к нему. Пошла сюда, чтобы заработать миллион для того, чтобы папа не страдал, потеряв свою работу, которую считал делом и смыслом всей своей жизни.

Он ведь говорил мне, когда мы сидели с ним в кафе, когда он приехал извиняться передо мной за то, что не смог подарить мне машину, как обещал. Ах, папка, папка…

Какой, ей-богу, дуралей! И почему он вбил себе в голову, что нужно обязательно дарить дорогие подарки? Что только через это, через подарки он может рассчитывать на взаимность. В этом его несчастье. Он страдает от того, что бросив нас с мамой, уйдя тогда от нас, он лишился обычного гарантированного кровным родством права на мою любовь. И поэтому принялся задаривать меня с самого раннего детства то куклами, то компьютерами, то заграничными турпоездками…