Просто была зима…

Впрочем, такие, как Колобов, тоже зачем-нибудь да нужны, – вздохнула Татьяна, – хотя бы затем, чтобы заставлять биться женские сердца чуть быстрее… От скуки и разочарования она выпила бокал вина. Потом другой. Однако вино не помогло – ни веселее, ни интереснее не становилось. Напротив, ей сделалось окончательно ясно, что она сейчас не там и не с тем человеком. Зря теряет время. Она уже потеряла десять лет с Сашей Барановым, а теперь расходует время с его звездным двойником. Потому что все, что происходило сейчас, можно было назвать как угодно: кинематографом, театром, да хоть цирком, только не настоящей жизнью. Она воспринимала происходящее как нечто до безобразия фальшивое: уж такое кино, что хочется закричать: не верю, не верю, и побыстрее выбежать из зала – на мороз, на свежий воздух – в настоящую жизнь.

Самое странное, что когда Таня разговаривала со Ждановым, она чувствовала это самое «настоящее». Все, что имело отношение к Жданову, являлось настоящим. Его угрюмость. Некрасивость. Нежелание подстраиваться под кого бы то ни было. Его талант. Масштаб его личности. А главное, с ним она чувствовала себя настоящей и испытывала подлинные эмоции: гнев на него, раздражение в его адрес, восхищение его талантом, какие угодно эмоции – все, кроме равнодушия. В середине вечера Татьяна вдруг с грустью подумала о Жданове, вспомнила, как погасла улыбка на его лице, когда она сказала, что сегодня не сможет поехать с ним за город, и пожалела, что в этот вечер отказалась от чего-то важного, настоящего.

Стилисты, шопинг в Милане, косметические процедуры, сплетни киношного мира…

– Простите, у меня дико болит голова! – не выдержав, почти выкрикнула девушка и вскочила из-за стола. – Я поеду домой.

Разгоряченная, в распахнутом пальто, она выскочила на улицу – в снежную морозную ночь, остановила такси. Она знала куда, вернее, к кому едет.

Задыхаясь от бега, взбежать по ступенькам, волнуясь, нажать кнопку звонка… Когда она позвонила в дверь Жданова, было уже около одиннадцати.

Сосед открыл и молча уставился на раскрасневшуюся от вина и мороза Татьяну.

– Извините, – тихо сказала Таня, – для съемок фильма о снежинках уже, наверное, поздно?

Может, он и был удивлен, но виду не показал; невозмутимо пожал плечами:

– Нормально. Поехали. Тем более что, в отличие от вас, я еще не успел выпить и могу вести машину.

* * *

Вечером, увидев подстриженную Ольгу, Степан так удивился, что это сразу бросилось девушке в глаза. Она разозлилась: мог бы, кажется, сделать вид, что ничего не заметил! Но нет – он заметил и удивленно протянул:

– А что это с тобой? Подстриглась?

– Сейчас так модно, – отрезала Ольга.

– Ох уж эта мода! – неодобрительно заметил Степан.

Глядя на его лицо, Ольга поняла, что Иркин креатив Тришкин не оценил.

…Они прошлись по набережной, Степан пригласил девушку в ресторан, но Ольга махнула рукой в сторону кафе, расположенного поблизости: зайдем сюда?

Это было то самое кафе, где она недавно сидела с Кешей. Но с бывшим одноклассником она сидела за столиком как бы… одна, а со Степаном они были вдвоем. Степан и Кеша вообще являлись очень разными: Кеша – принципиально замкнутой системой, а Степан – открытой. Ольга отметила в Тришкине искренность и какую-то симпатичную ребячливость. Вместе с тем он, несомненно, производил впечатление сильного мужчины. Узнав о том, что у Степана еще недавно был собственный успешный строительный бизнес, а он все бросил и «пошел в мэры», Ольга – мастер прямых вопросов «в лоб», спросила: а на фига тебе это?

– Ну, во-первых, идти на выборы меня попросили люди, которым я доверяю, – усмехнулся Степан, – а почему я согласился… Наверное, хочу успеть что-то сделать – правильное, нужное. Для людей.

«Дурачок какой-то, малахольный, – сначала подумала Ольга, – кто же в политику суется с такими целями, если, конечно, речь идет не о лозунгах для предвыборной кампании?!» Но, поразмыслив, она поняла, что дело тут не в его наивности, а скорее в том, что у Степана, и это по всему видно, есть явный комплекс отца, в смысле, он чувствует ответственность за происходящее и хочет все «перестроить», сделать «как надо». У нее был еще один вопрос, который ее очень интересовал: «А правда, что это ты построил часовню?» Мужчина смутился, кивнул. Он явно не хотел об этом рассказывать.

– Так вы еще и скромный человек, Степан Алексеевич! – усмехнулась Ольга. Другой бы давно уже рассказал про свои заслуги и благотворительную деятельность, а этот молчит… Ольга не дала Степану отмолчаться, поинтересовалась, что его заставило построить часовню на собственные средства.

– Ну так я же строитель, – развел руками Степан, – были возможности, деньги. Подумал – почему нет? Тем более люди попросили меня помочь.

– А ты всегда делаешь то, о чем тебя просят? – спросила Оля, подготавливая почву для следующего вопроса-просьбы.

Степан, не ощутив подвоха, серьезно ответил:

– Когда это в моих силах – стараюсь.

И тогда Ольга пошла в наступление: