PRосто быть богом: ВВП

— Работаем, — приказал собаке лейтенант. — Дьяков, урны выносим — на полигон. Давай, давай, время!

У заднего крыльца школы, вдали от шумящей у центрального входа толпы, сапёры осторожно, одну за одной, выносили прозрачные избирательные урны, наполовину наполненные бюллетенями.

Волеизъявление народа погрузили в бронированную инкассаторскую машину с синей полосой вдоль борта.

От всех пяти объектов машины с урнами отъехали практически одновременно. В помещениях школ служивые с собаками тщательно искали, прочёсывали каждый уголок, толком не зная, что именно должны найти.

***

Зря Вован так волновался. Народ толпился за оцеплением около бывшей мужской гимназии и не думал расходиться. Именно теперь, когда их так бесцеремонно выставили, всем захотелось проголосовать непременно.

— За людей нас не считают, — горячо втолковывала маленькой старушке тощая дама в очках. — Мы для них быдло, а не люди!

— Не любишь? Что не любишь, дочка? — волновалась глухая старушка.

— Не люблю, когда за меня хотят решать! Я — человек, а не электорат!

Старушка ошарашено хлопала глазами. Кто рад? Чему рад? Она ничего не понимала.

В жужжащей, возбуждённо переговаривающейся толпе появились ромашки. Их раздавали серьёзные мужчины и женщины с озабоченными, преисполненными собственной значимости лицами.

Ромашки передавали из рук в руки. Они реяли поверх голов словно маленькие солнца.

***

Братья Суховы явились на пару. Просторный мэрский кабинет, едва они вошли, словно уменьшился в размерах. Эти двое явно занимали в мире слишком много места. Ольга сразу почувствовала в братском визите какой–то подвох и привычно первой перешла в наступление:

— Помирились, что ли, братцы?

— С тобой — помиришься! — довольно мрачно ответил Вася. И совсем неясно было — обвинял он Ольгу или так своеобразно благодарил.

— То–то люди сказывают, — переводя взгляд с одного на другого, не отставала Ольга, — как Витя Сухов под гимн на коне гарцевал. Или это у вас теперь такая общая колыбельная?

— Давно забыто, — демонстративно махнул рукой Вася. — Есть дела и поважнее.

Витя, между тем, внимательным хозяйским взглядом осматривал кабинет. И многое ему тут, похоже, не нравилось. Что он и подтвердил достаточно безапелляционно:

— Это мы, конечно, первым делом уберём! — указал он на застеклённый шкафчик, заполненный кубками и прочими спортивными наградами Жарского, заработанными ещё в бытность того милиционером. — Мебель потом тоже поменяем. И ковёр. Ненавижу красный цвет. Да и люстра! Никуда не годится. Такие в борделях вешают, а не в присутственных местах!

— А ты не торопишься, Витя? — Ольга начинала раздражаться по–настоящему.

— Вопрос нескольких часов! — уверенно расплылся в улыбке старший Сухов.

— А ты что не присоединяешься? — набросилась Ольга на Васю.

— А мне всё равно, — пожал тот плечами. — Я вообще привык к аскезе.

— Ну, знаете! — голос Ольги почти дрожал от крайнего возмущения. — Сговорились? Да? Ну, выкладывайте, что вам от меня надо? А то у меня других дел много.

— А глазки–то посерели! — обернулся Витя к брату. — Значит — злимся!

— Дел у тебя сейчас, Оля, никаких особых нет. Так что потерпи немного. Тебе, — подчеркнул Вася, — ничего не грозит. Разве что так, некоторое разочарование. Но поверь мне, это совсем не больно.

Теперь Ольга уже и впрямь ничего не понимала. Она вышла из–за стола, заняла выигрышную позицию напротив окна и тоном строгой школьной учительницы подвела черту:

— Я вас внимательно слушаю.

— Будешь нашим секундантом, — объяснил Вася. — Или кто там теребит в руках нити наших судеб? Беспрекословные Мойры?

— Бросай кости! — Витя на открытой ладони протянул Ольге два игральных кубика.

Она вполне автоматически взяла у него белые кубики с черными точками на гранях и очень внимательно посмотрела на братьев. Возникало опасное ощущение, что они вовсе не шутят.

— Достоевщина, право, какая–то! — она попыталась улыбнуться, но как–то вышло оно не слишком.

— А я и говорю — хватит, Оля, мужиков разводить! — казалось, Витя уже на грани истерики. — Пора и по счетам отвечать!

— Да делайте, что хотите! — Ольга бросила кости на подоконник.

Все трое склонились с интересом, едва не соприкоснувшись лбами. Выпало «три» и «три».

— Итого — шесть. Раз… — Витя начал считать с себя. А жребий пал на Васю.

Дальше всё произошло настолько стремительно, что Ольга толком даже испугаться не успела. Вася выхватил из–за пояса чёрный воронёный пистолет и приставил его прямо к сердцу. Не медля ни секунды, нажал курок. Звук выстрела был негромкий, будто произошла осечка. Но на белой Васиной рубашке стало быстро расплываться кровавое пятно.

Вася закачался словно от сильного ветра. И стал медленно оседать на красный ковёр.

Ольга бросилась было к нему, но тут у неё зазвонил мобильный. Она схватила его со стола и приложила к уху, ни на мгновение не сводя глаз с Васи. Почему–то она была уверена, что он мёртв.

— Да! Кто это? Да ты где? Я тебя… У нас тут такое! Телефон? Определился. Да, перезвоню! — бросив телефон, она сделал шаг по ковру.

— Но почему… здесь? — едва выдохнула Ольга, глядя в неподвижную Васину спину.