Просто хочу

   Все должно было измениться с окончанием академии. Тогда бы я уже получил свободу. Мечтал об этом дне долгие годы. А в итоге не смог наслаждаться свободой, делать то, о чем всю жизнь мечтал. Произошло несчастье со старшим братом. И я вынужден был уйти из академии за полгода до окончания.

    Ему было сорок лет тогда, еще молодой маг. В этом возрасте у нас принято начинать задумываться о серьезных отношениях. Брат сообщил, что влюбился и хочет меня познакомить с избранницей. А на следующий день я получил звонок от отца. Магическая дуэль. 

   Эдран плох, сообщили мне. Приезжай.

   Я все бросил и помчался домой. Эдран. Он был для меня самым близким, единственным, кто любил меня в нашей странной семье. Старший брат всегда защищал меня, когда родители начинали злиться на постоянное присутствие наблюдателей от Контроля и Совета в их жизни. Они винили меня во всех своих бедах и проблемах. И я верил. Рос с пониманием, что виноват во всем. В том, что отец лишился хорошей должности и, следовательно, мать уже не могла себе позволить менять бриллиантовые гарнитуры через день. Всегда и во всем плохом моя вина. И как-то так случилось, что я стал таким, каким меня считали. 

   От обретения магии до закрытой школы ребенку дают месяц попрощаться с семьей. Я за этот месяц показал родителям, насколько плохим могу быть. После первого выброса я был ослаблен. Потом допрос, ментальное сканирования. И вместо того, чтобы дать мне отдохнуть и набраться сил, родители начали давить. На протяжении этого месяца я должен был просто отдыхать и восстанавливать силы. На деле же меня довели до второго выброса. И с того момента моя судьба была решена. Я стал эррох. Два сильнейших выброса магии за месяц. Уровень магии уже тогда поражал. Как и то, какой самоконтроль нужен для того, чтобы справиться с такой мощью.

   Мне оставалось только учиться. И следовать строгому режиму для сильных магов и эррохов. Все согласно расписанию. Эмоции под запретом. Личная жизнь? Ее нет, пока не докажешь, что ты стопроцентно контролируешь себя. 

   С родными мы в основном иногда созванивались. Они три раза в год навещали меня. Следуя традициям, конечно же. Опять доставали и пытались давить. Так случился третий выброс. А я стал высшим эррохом. 

   Иногда я думаю, что это был такой своеобразный эксперимент отца. Он артефактор и исследователь, ученый и при этом очень амбициозный. После того, как я стал высшим эррохом, его восстановили в должности и даже повысили. Мать теперь уже могла покупать самые редкие бриллианты, чем и занялась. У нее единственная страсть в жизни, это украшения и драгоценные камни. Бриллианты она особенно любит. Так бы собственных детей любила, поддевала ее иногда моя сестра.

   На протяжении всех лет обучения дома я проводил не больше месяца. Под контролем наставников, потому как эрроха нельзя было оставить без круглосуточного наблюдения. И этот месяц я все так же спал только шесть часов в день и проводил свободное время за медитациями. Наставники полагали, что семья негативно влияет на мой контроль. Верно, конечно. Но я бы не отказался хотя бы от нескольких дней отдыха. О чем мне приходилось только мечтать.

   И все эти годы старший брат был единственным, кто относился ко мне по-доброму. Звонил не только в дни рождения. Мы могли общаться раз в неделю по полчаса. Но Эдран за это время успевал меня и жизни поучить, и расспросить, как у меня дела. Благодаря брату я держался, не озлобился, подавил начинающиеся зарождаться ростки ненависти к родителям. Брат мне всегда все объяснял, поддерживал, помогал понять, объяснял то, до чего я сам еще не дошел.

  Эдран был самым близким. Единственным, кого волновала моя судьба. Кажется, в жизни я больше никем не дорожил, кроме брата. Я не мог его потерять.

   И вот, несчастный случай с Эдраном. Я вернулся домой. 

  Он был живым и невредимым, это главное. А то, что не помнил ничего, абсолютно, было не столь важно. Мать и отец к моему приезду уже вызвали бригаду медиков, чтобы отдать брата в специальную клинику. Там я его и увидел. Не сорокалетний мужчина, а беспомощный ребенок. Он никого не узнавал. Не понимал, где он. Не мог говорить. Или забыл, как это. Ничего не знал.

   Я помню тот момент, когда брату вынесли приговор. Все, он теперь до конца жизни будет овощем. Родители поблагодарили целителей за то, что те сделали все возможное. И ушли.

   Брату оплатили дорогой уход. И больше не появлялись возле него. Я знаю, потому что сам выхаживал Эдрана. Контролировал специалистов, чтобы делали все необходимые процедуры, в том числе магические. И учил брата. Говорить. Разминать пальцы. Держать ложку. 

   Десять лет. У меня ушло десять лет, чтобы вернуть Эдрана к жизни. Все эти десять лет я практически жил с ним сначала в центре реабилитации, потом в собственной квартире.

   Удивительно, но Совет и Контроль мне тогда сильно помогли. Они, а не родители. Меня обеспечивали работой. Выдали диплом. Хорошо платили. Вошли в положение и позволяли выбирать задания, учитывая мои возможности. А именно, я не мог оставить брата первые два года больше, чем на пять часов.