Просто любовь

Она озадаченно кивнула, и я вдруг поняла, что за всю историю человечества никому не удалось совершить большей глупости, чем сделала я, влюбившись по электронной переписке. Это притом, что я живу в кампусе, где полным-полно свободных парней!

— Ну вот. У нас с ним что-то вроде флирта. По крайней мере, мне иногда так кажется. Как-то раз он даже написал, что Кеннеди идиот.

— Он знает Кеннеди? — удивилась Эрин.

— Нет, он сказал: «Твой бывший — идиот». Не думаю, что они действительно знакомы. Скорее это был просто… комплимент мне.

Я куснула свой сэндвич с индейкой, беконом и гуакамоле.

— Хм… — Эрин подалась вперед, опершись локтями о столик. — Таким сексуальным, как Лукас, он, конечно, быть не может, это ясно. С другой стороны, он ассистент преподавателя — значит, умный. В принципе это то, что тебе и нужно. А он хоть симпатичный?

— Э-э-э… — протянула я, дожевывая кусок сэндвича.

Эрин прищурилась:

— О боже! Ты его что, никогда не видела?

Я закрыла глаза и вздохнула:

— Не совсем.

— Как это «не совсем»?

— Ну ладно, не видела. Понятия не имею, как он выглядит. Так тебя устроит? Зато он умный и веселый. И очень здорово мне помог! Я ведь почти все наверстала, осталось только проект сдать…

— Жаклин, как ты могла втюриться в парня, которого ни разу не видела! А вдруг он страшный! Представь себе, что он выглядит… — Изучив кафе, Эрин выбрала неаппетитного молодого человека, в спортивных штанах и грязной футболке, который размашисто протопал мимо нашего столика. — Как вот этот.

Обидевшись за Лэндона, я сделала протестующий жест и сказала:

— «Вот этот» похож на бродягу. Лэндон не деклассированный элемент, он не может так выглядеть.

Эрин прикрыла рукой глаза и покачала головой:

— Хорошо. Лэндон — это будет наш план Б. — Она прищурила глаза и сжала губы, как делала всегда, если замышляла какую-нибудь хитроумную комбинацию. — Тебе о нем что-то известно?

Я засмеялась:

— Уж побольше, чем о Лукасе!

— Про Лукаса ты хотя бы знаешь, какой он на вид и на вкус! — Эрин многозначительно пошевелила бровями.

— Тьфу! Как ты примитивно мыслишь!

Моя «боевая подруга» шаловливо улыбнулась:

— А по-моему, я мыслю практически.

В «Старбакс» мы не пошли — это было частью плана, который придумала Эрин. Потом, когда мы давились дрянным кофе в кафетерии, она охала, что идет ради меня на огромные жертвы. Дав мне строгое указание ни одному из парней не писать, подруга быстро приобняла меня и исчезла в толпе «сестер» по женскому студенческому обществу, которые как раз хлопотали над организацией послеполуденной распродажи выпечки. Со мной эти «сестры» вели себя так, будто мы в лучшем случае едва знакомы. Еще месяц назад я была для них «чертовски независимой» девушкой Кеннеди, а теперь лишилась этого статуса. Отныне я была просто соседкой Эрин, бедной студенткой, не состоящей ни в каком обществе.

* * *

Прачечные в общаге были на каждом этаже. Все девчонки с моего этажа почему-то затеяли стирку одновременно, и ни единой свободной машины не осталось. В надежде на то, что наши соседи снизу не столь одержимы стремлением к чистоте (хотя бы сегодня), я запихала скопившееся белье в мешок, выволокла его на лестничную клетку и стащила по бетонным ступенькам.

Через десять минут я уже возвращалась в свою комнату. Почувствовав вибрацию телефона, я остановилась, чтобы ответить на эсэмэску: Мэгги просила прислать ссылку, которая была ей нужна для нашего общего задания по испанскому. Очень хотелось написать Лукасу или Лэндону, но я запихнула телефон обратно в карман. Я ведь обещала Эрин, что буду держаться. Она-то знает, как у пацанов работают мозги. А вот я после трех лет, проведенных с Кеннеди, оказалась абсолютно неподготовленной к сложным маневрам на любовном фронте. Честно говоря, в этой науке я была ни в зуб ногой: что закадрить парня для кратковременной связи, что построить серьезные отношения — все это казалось мне одинаково трудноосуществимым.

Поворачивая за угол, я услышала, как позади меня открылась и захлопнулась дверь, раздались шаги: кто-то поднимался по ступенькам. В общаге жили сотни студентов; чтобы войти в здание или выйти из него, мы все пользовались лифтом и главной лестницей, но с этажа на этаж чаще всего ходили через этот тесный, вечно сырой колодец. Мне всегда было здесь жутковато, и я еле удерживалась, чтобы не припустить отсюда бегом.

Я, вздрогнув, остановилась: мой бельевой мешок где-то застрял. Подумав, что он, наверное, зацепился за перила, я обернулась и оказалась лицом к лицу с Баком. Это он держал мешок.

Я судорожно глотнула воздуху. Сердце у меня замерло, и все стало видеться как при замедленной съемке, а через несколько секунд мне, наоборот, показалось, будто в груди стучит отбойный молоток. Стоя на ступеньку ниже, Бак все равно нависал надо мной.

— Привет, Джеки! — ухмыльнулся он. Звук его голоса вызвал у меня прилив желчи, я сглотнула. — Ой, прости! Тебя ведь теперь зовут Жаклин! Так, кажется, ты сказала? Что ж, «роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет…».[10]