Простодушны и доверчивы (СИ)

Однако в глубине души вовсе не обиделась — даже почувствовала облегчение. Себя всегда легче защищать, когда не приходится прикрывать ещё кого-то. А её защита не сплоховала: стрелка уже трепетала на пальцах, сжимавших лук. Да и её сестрицы-блисковицы в колчане зазвенели, напружинились.

— Я не хочу с тобой враждовать, — бесстрастно предупредил загородивший путь человек.

Мужским голосом. Правда странноватым: будто он доносился из телефона. Причём, связь так себе.

Страха Лёка не почувствовала — удивительно, но факт. Собственно, даже маломальского волнения не ощутила. Ну, человек. Ну, стоит. Чего-то от неё хочет? Если не клад — сама собой двинулась мысль в этом направлении — можно не замечать. Если клад — будем биться.

Одной, конечно, несподручно: она ему не соперница. Но это ничего. Сама не справится, сгинет, родовичи вместе сдюжат. Как почуют её смертушку, так всем миром и навалятся…

Что за чушь — встрепенулась обладательница нового имиджа. Понятно, что дух приставника отрабатывает заложенную в него программу. Но, она, простите, не пресловутый чистый лист, на котором всякий мазила может калякать, что ему заблагорассудится.

— Вы не первые вместилища этих упрямцев, — сообщил претендент на её клад.

Явно намекая на печальную участь предшественников, погибших от его руки.

— Наверняка и не последние, — пробормотала Лёка, пытаясь утихомирить трепетавшую от алчного нетерпения стрелу.

Вот же мелкая зараза — мысленно выругалась она. Но блисковице было плевать на неудовольствие хозяйки. Она создана для боя, а тот всё не начинался и не начинался. Непорядок. А надо, чтоб был порядок.

— Приставники отважны и несгибаемы. Но простодушны и доверчивы, — уведомил новичка охотник за чужими кладами.

— Когда ты в последний раз им противостоял? — задала Лёка вполне резонный вопрос

— Две сотни лет назад, — честно признался вражина.

— Вместилищем были крестьяне?

— Казаки.

— Невелика разница, — заметила она.

— Вы другие, — согласился он. — Но и я давно не тот.

Блисковица всё-таки сорвалась с цепи. И прежде, чем Лёка смогла оценить результат, рука взметнулась, новая стрелка мазнула по ладони и прилипла к луку. Но, кажется, зря. Её предшественница не пронзила врага: она пропала, угодив точно в цель. Вошла в тело колдуна, сверкнула на прощание и всё. Как не бывало.

— А зачем тебе трижды проклятый клад? — задал не менее резонный вопрос Моргощь.

— Незачем, — легко призналась Лёка. — Но тебе его не отдам.

— Да, так сразу не сможешь, — подтвердил древний, как мамонт, колдун. — Но я могу научить, как избавиться от павшего на вас заклятья.

— Какого ещё заклятья, — поморщилась она, категорически не желая любых вовлечений в новые завихрения и без того запутанного сюжета её сказки.

— Оков заложных мертвецов.

Лёка задумалась. С одной стороны, идея заманчивая: освободиться от дурацкой обязанности охранять трижды ненужный клад. Её даже ни разу не царапнуло: где он зарыт, что в нём такого бесценного? С другой, в голове засвербила прилипчивая мыслишка: а вдруг те первые приставники были её прямыми предками? Стоявшими насмерть и, судя по всему, отстоявшими доверенное им сокровище.

Вряд ли там просто монетки и камешки с бусиками. Ради такого целой семьёй на смерть не пойдут: детей-то уж точно пожалеют. А приставник, вселившийся в Светку, был ребёнком: и Нешто это подтвердил, и сестра как-то резко заребячилась. Хотя ещё недавно сил не жалела, изображая «пожившую» и «повидавшую». Качала права, претендуя на признание того, что она уже окончательно повзрослела.

— Ты очень любезен, но нет, — решила расставить Лёка все точки над «и» прямо здесь и сразу.

Ведь все последующие приставники так же могли быть её предками. Этакое родовое проклятье, от которого не увернулись и они с Веткой.

После чего Лада Всеславна вернулась домой, поделилась новостями с супругом, и тот рванул к месту выдачи волшебного инвентаря возбуждённым изюбрем. Бабуленька, естественно, за ним. А уж когда полковник влился в жидкие ряды боевого охранения чёрте чего, у Лады Всеславны не оставалось иного выхода, как последовать на своим полоумным семейством.

Так и вышло, что все они влипли в одну паутину по-разному. Ветка с великой дури, они с бабулей по нужде, а полковник… собственно, с той же дури. Но все возымели твёрдое намерение сохранить клад, о котором Лёке даже слышать не хотелось.

— Ты пожалеешь, — всё с той же безучастностью пригрозил нудный истукан.

И вдруг с него сорвало балахон. Без ветра или участия иных персонажей. Безразмерная уныло серая тряпка взвилась в воздух, устрашающе раскинув полы. Которые превратились в крылья гигантского ворона. Длинный мощный клюв тускло поблёскивал металлом. Когти тоже. Круглые глаза, само собой, красные. Манеры, естественно, самые бандитские — успела подумать Лёка, прежде чем в пернатого выпендрёжника вонзилась стрела.