Простодушны и доверчивы (СИ)

— Слава Богу! — с облегчением вырвалось у нелепой утопленницы.

Но, не в голос, а с каким-то глухим сипом: горло перехватило, словно её душили. Попыталась поорать — ничего, ни единого звука. Стопроцентная немота: только губы бесполезно шлёпают.

Кончики пальцев насилу зацепились за вожделенный корень: достаточно толстенький, упругий. Тело ушло в землю по пояс, однако ухватиться покрепче не удалось: корень выполз из рук ужиком. Пальцы процарапали на прощание землю — лишь тут до Лёки дошло, что здесь даже трава не растёт. Такой земли в тайге не бывает.

С этой последней запоздалой мыслью она и ухнула под землю целиком. Глаза зажмурились сами собой. Руки хаотично зашарили в поисках хоть чего-то, за что можно зацепиться. И не нашарили ничего, кроме воздуха. Ошалевшие от череды невероятностей и нелепостей мозги, наконец, выдали здравую мысль: может, поэтому и до бабули с Веткой не докричалась?

Следом приободрившийся мозг выдал новую светлую мысль: она дышала. То есть, свободно и чистым воздухом. Для зарытой заживо в могилу что-то уж больно роскошный бонус. К тому же ноги крепко стояли на твёрдом.

— И эта туда же, — недовольно проворчали почти в ухо старческим хрипловатым бесполым голосом.

То ли старик, то ли старуха — успела подумать Лёка, прежде чем шлёпнулась на задницу.

— Глаза-то открой, — потребовала где-то неподалёку Лада Всеславна.

Лёка испытала такое облегченье, что чуть не выдула вместе с воздухом лёгкие. Бабуля жива! И судя по командному тону вполне здорова. Сестрёнка тоже — иначе грозная бабушка уже бы рвала и метала.

— Где мы? — открыв глаза, уточнила Лёка вернувшимся на место голосом.

— Вставай, — недовольно воркотнула бабуля.

— Пока не узнаю, во что влипла, не встану — закапризничала Лёка, чувствуя себя полной дурой, но не в силах остановиться.

Её вдруг накрыла обида: она чуть со страху не окочурилась, а Лада Всеславна даже не испугалась своего падения в тартарары. Не зарыдала, не бросилась на грудь — будто так и надо!

— Умничает, — где-то за спиной авторитетно заявила Ветка.

Кристально спокойным голосом. С оттенком превосходства того, кто уже в курсе событий, над вновь прибывшим.

— Строптива она у тебя. Чисто ёж дремучий — неодобрительно прокряхтел то ли старик, то ли старуха.

— Да, сил уже никаких нет! — внезапно окрысилась бабуля. — Скорей бы уж замуж выпихнуть! С глаз долой.

— Может её в зверушку какую обратить? — тоном завзятого воспитателя предложил то ли хозяин, то ли хозяйка тартараров.

— Ой! — восхитилась Ветка. — А, можно в крысу? Я ужасно хочу ручную крысу, а ба запрещает.

— Вот ещё! — тут же расфыркалась Лада Всеславна. — Всякую погань в дом тащить.

— А кто это? — выпалила Лёка, увидав, наконец, специалиста по превращению царевен в лягушек.

Всё-таки дед. Хотя — пригляделась она — соскреби с лица жидкую бородёнку, и получишь бабку. Тем более что длинные пегие патлы на голове заплетены в тощую похожую на крысиный хвост косичку.

Драную рубаху поверх допотопных кальсон не найдёшь даже в фильмах про седую старину, замешанную на кромешной мистике. Это не рванина — ветошь какая-то. Сквозь неё просвечивало тощее угловатое сутулое тело. Упыриное — тут же пришло в голову… страхов, впрочем, не добавив.

Да и Ветка таращилась на это чучело благосклонно: значит, не обидел. Глаза сестрёнки излучали совершенно не подходящий случаю живейший интерес. А вот Лада Всеславна щурилась на это нелепище крайне неодобрительно — почти враждебно.

Какое безликое лицо — разглядывала его Лёка, силясь понять, с чем столкнулась. Сплошь изрытое морщинами, но ни единого старческого пигментного пятна. А глаза? Точная копия глюка, что подмигивал ей с грибного пенька. И, честно говоря, они больше походили на довольно неприятные с виду бельма. Однако существо в дивно ветхом прикиде слепым не было: зыркало на вновь прибывшую с любопытством.

Именно существо — озарило Лёку, что это чучелом не дышало. То есть, совсем. Липучий страх вновь накинулся на неё, разбух и обострил все чувства. Взгляд метнулся в сторону бабули — та напряжённо следила за упырём с видом старого знакомца. Насторожённо, словно знала, чего от него ожидать.

— Ну? — моментально сосредоточилась Лёка, заподозрив её в подвохе. — Что я должна знать? И почему вы не в панике? Кстати, — закрутила она головой, — мы точно под землёй? Или я грибов нанюхалась?

— Белых? — съязвила Ветка, поигрывая каким-то подозрительно не похожим на дерево сучком длиной в мизинец. — Ба, они что, тоже галлюциногенные?

— Ой! — досадливо отмахнулась та. — Да, отстань ты. А ты? — придирчиво оглядела она старшенькую внучечку. — Пришла в себя?

— Да, где мне! Я ж дремучая, как ёж, — вдруг разозлившись, передразнила Лёка в буквальном смысле слова бездыханного упыря.

— Ещё и дразнится! — обиделся умопомрачительный персонаж, добавив: — Твоим языком тока улицы мести. Ещё раз обзовёшь упырём, волосы изведу.

— В смысле? — не поняла она, обнаружив, что он ещё и мысли читает.

— В прямом: будешь по гроб жизни лысой бегать, — безапелляционно напророчил злодей.

— Итак? — встряла в их куртуазную беседу Ветка.