Простолюдин

В следующий полет я взял с собой Мику. Мы отправились исследовать другой кусок Евразии, тоже полуостров, но уже Пиренейский. Так и есть - нашли еще одну трубу, опять в горах и тоже никого не интересующую, кроме нас. На всякий случай я общался с Микой при помощи жестов. Умно ли это было? Глупо ли? Не знаю.

Однако никто нам не помешал, если не считать полоумной вороны, разбившейся о прозрачный колпак. Даже насмерть напуганный Инфосом человек не принял бы столкновение с птицей за противодействие. Ворона - это просто ворона, мир ее праху.

- Не делай так больше, - тем не менее сказал мне Мика по возвращении в колонию.

- Почему?

- Ромео. Понял? Подожди.

Он надеялся, что Саркисян вот-вот отладит свою технику для тайной передачи мыслей. Я - нет. И ошибся. То, что сотворил этот народный умелец, следовало бы назвать издевательством над электронной техникой, произведенным с особой дерзостью и цинизмом. Но своей цели он достиг.

И обозвал меня никудышным инженером, младенцем в подгузнике и серой посредственностью, когда я не сразу врубился в суть его гениальных технических решений!

Я пропустил мимо ушей его оскорбления. Носатый неряшливый хам Ромео - это одно, а гений Ромео - совсем другое. Ради второго стоило ужиться с первым, не комплексуя по поводу своей мнимой значимости, как какой-нибудь Алистер Коллинз. Втроем мы нацепили на головы обручи и устроили конференцию.

"Как слышно?" - сквозь ужасные помехи чирикал Мика.

"Хреново, - разъяренным тигром рычал Ромео, подкручивая что-то на обруче. - Шумы, обрывки. Вытряси мусор из своей башки. Вытряс? Ну вот, теперь совсем пусто... Ты хоть почирикай, птичка!"

Трудно с гениями!

"Чирик-чирик!.. А кто это квакает?"

Квакал, похоже, я, хоть и не стремился передать собеседникам никакой информации. Но вы попробуйте вообще ни о чем не думать, только внимать! Трудно это. Саркисянову изобретению не хватало помехозащищенности.

Потом в моем обруче что-то отпаялось, и я получил такой ментальный удар, что отключился. Вы видели, как взрывается мир, и не кусками, а весь сразу, каждой его песчинкой? Я видел, слышал, обонял - и больше не хочу. Плевать, что все это произошло лишь в моей голове. Мне с того не легче. Не всякому врагу такое пожелаешь. Мика потом рассказывал, что я вдруг ужасно заорал ни с того ни с сего и в судорогах рухнул на пол. Когда меня привели в чувство, я дрожал еще целый час, а эти двое ковырялись в аппаратуре и доковырялись-таки до приемлемого качества телепатической связи. Сквозь звон в ушах я слышал, что Мика даже подсказал что-то Ромео, и тот нехотя признал, что и у круглых дураков иногда бывают годные идеи. Потом они опробовали связь вдвоем, остались довольны и вновь нахлобучили мне на голову обруч: продолжаем, мол, конференцию. Я был слишком слаб, чтобы воспротивиться, знал только, что еще один взрыв мира в моем черепе - и мне конец.

Обошлось без взрывов. Правда, в голове шумело, стреляло, колотило молоточками, но терпеть было можно. Мика прочирикал Саркисяну о двух найденных "родильных домах".

"Их должно быть десятка два", - утробным рыком отозвался тот.

"Не меньше. Вот что я думаю: незачем Константину рисковать. Можно поручить поиски ребятам Сэма Говорова. Переправить им прибор, а еще лучше просто переслать схему, они разберутся..."

Петр и Андреа? Эти могут. Не нужно даже объяснять им назначение прибора - сами сообразят.

"На всякий случай, если ты не в курсе, - звероподобно ревел Ромео, - Земля большая. Кроме того, они простые дворяне, им труднее перемещаться. Куда-нибудь на остров Пасхи тоже они полетят?"

"Туда - другие, - тонко щебетал Мика. - Вообще нужно несколько групп. Мы можем взять на себя Азию. Надо поискать в Гималаях или Каракоруме, там точно что-то есть..."

Я был согласен с тем, что там что-то есть, но до самого конца дискуссии так и не вставил ни одного слова, точнее, мысли и лишь поквакивал время от времени, но уже тихонько, не то что прежде. Мои подельники все решили без меня.

"Родильных домов" - генераторов монад - оказалось двадцать девять. Три недели спустя Мика телепатировал мне карту мира с их точным местоположением. Двадцать две из двадцати девяти совпадали со старыми термоядерными электростанциями, по идее выработавшими ресурс и законсервированными, но... выходит, работающими?

"Если они выдают лишь долю процента номинальной мощности, то топлива им хватит на века, - чирикал Мика. - Не думаю, что процесс производства монад очень уж энергоемкий..."

Я тоже так не думал.

"Предлагаешь подождать две-три сотни лет?"

"Предлагаю тебе подумать над тем, что бывает при разрушении термоядерного реактора", - чирикало у меня в голове.

"Да ничего не бывает, - квакал я. - Реакция прекращается, радиоактивное заражение минимально или вообще отсутствует..."

"То-то и оно. Удачно, правда?"

Никогда я не слыхал, как смеется воробей, но Мика изобразил именно это.