Пространство (сборник)

Смертельной мыслью, точно пулей,

То сразу ж возвращайся в быт,

Где пар витает над кастрюлей.

Ты сразу отступи назад,

Туда, где в поднебесной сини

Сырые простыни висят,

Победу торжествуя ныне.

И окажешь, сев в конце стола,

Смотря, как дочь морковку крошит:

«Опасной вылазка была!

Да как-то обошлось, быть может...»

1967

* * *

В чём тут загвоздка, не пойму?

Уж всё давно решилось, брат!

Но голос был тогда ему:

— Займися музыкой, Сократ...

Что за советы мудрецу?

Такого быть не должно впредь!

Скажи: мыслителю ль к лицу

С утра на дудочке гудеть?

Что скоро будешь глух и нем,

Уже гуторят у оград,

А голос снова между тем:

— Займися музыкой, Сократ...

Так в чём же суть? Так где же связь?

Чтоб, руки уперев в бока,

По камере как ферт пройдясь,

Ты оторвал бы трепака?

Вот в этой чаше не вино,

А нечто горше во сто крат!

...Но голос всё твердит одно:

— Займися музыкой, Сократ...

1970

МОЁ МАСТЕРСТВО

Моё мастерство, ты особого рода.

Ты мяч тот, что с силою послан в ворота.

Удар в лобовую, ты голая суть.

Ты — как там? — кратчайший меж точками путь.

Моё мастерство, ты особого рода.

Нет, ты не метафора, ты не острота...

Подайте мне смысл! — для чего мне слова?

Моё мастерство избежать мастерства.

1967

КОГДА УХОДИТ ЖЕНЩИНА

Когда уходит женщина, скажи:

«Не уходи!» — и задержать попробуй.

На плечи смело руки положи.

Она их сбросит тотчас же со злобой.

Когда уходит женщина: «Молю!

Куда? — скажи.— Куда ты?» Без ответа

Посмотрит лишь. Сквозь зубы: «Не люблю!» —

Произнесёт. Что возразишь на это?

Когда уходит женщина, вперёд

Зайди! Она и не поднимет взгляда!

...Когда ж уйдёт, то, свесившись в пролёт,

Кричать: «Прошу, вернись!» — уже не надо...

1961

* * *

Я жил минутой,

В темноте военной

Глядел в огонь, не расцепляя рук.

И был моею маленькой вселенной

От тихого костра неяркий круг.

Я жил минутой.

Плохо - жить минутой!

За медный грош приобретённый рай...

Нельзя назад. Броди, скитайся, путай,

К бескрайней дали руки простирай!

Я жил минутой.

Так когда-то было!

Я счастлив был: табак, сухарь, тепло...

Назад нельзя. От берега отбило

Уже меня

и в море унесло...

1961

* * *

Мне плохо: я ни разу не страдал,

К страданью я привычки не имею.

Не плакал, Не кричал. И не рыдал.

А вдруг беда?

Ну как я встречусь с нею?

Как выдержу её? Как оправлюсь с ней?

Спокойно всё пока. Пока всё мило.

Но сердце ощущает всё сильней

Трагическую подоснову мира,

И я чего-то напряжённо жду.

Задумываюсь. Голову склоняю.

Во мне смятение: как встречу я беду?

Беду

как встречу я?

Не знаю.

1967

* * *

Поют слепые. Жаждет петь и петь

Тот, кто ослеп. Хрипотца с непривычки.

Тоскует сердце, не могу терпеть,

Когда заслышу голос в электричке!

Гомер, вслед за тобой те, что слепы,

Бредут, как бы без лампы по забою.

...И бандурист поёт среди толпы

В слезах, наедине с самим собою.

Все шарят палкой — только б не упасть.

Поют, поют, поют. Закрыты веки.

Как видно, к песне беспредельна страсть

У тех, кто солнце потерял навеки.

1961

* * *

Ал. Михайлову

Художник, воспитай ученика,

Сил не жалей его ученья ради,

Пусть вслед ведёт его рука

Каракули по клеточкам тетради,

Пусть на тебя он взглянет свысока,

Себя на миг считая за провидца.

Художник, воспитай ученика,

Чтоб было у кого потом учиться.

1961

* * *

В полях за Вислой сонной

Лежат в земле сырой

Серёжка с Малой Бронной

И Витька с Моховой.

А где-то в людном мире,

Который год подряд,

Одни в пустой квартире,

Их матери не спят.

Свет лампы воспалённой

Пылает над Москвой

В окне на Малой Бронной,

В окне на Моховой.

Друзьям не встать. В округе

Без них идёт кино.

Девчонки, их подруги,

Все замужем давно.

Пылает свод бездонный,

И ночь шумит листвой

Над тихой Малой Бронной,

Над тихой Моховой.

1953

* * *

На вешалке в передней шубка кунья,

И в комнате, в нелёгкой духоте,

Та женщина — тряпичница и лгунья —

Сидит, поджавши ноги, на тахте.

В окне рассвет идёт на смену мраку.

Там голубю привольное житьё...

Она сейчас должна поднять в атаку

Всё обаянье юное своё.

На блузке брошь с тяжёлою оправой,

И пальцы молодые холодны...

Зачем такой,

никчёмной и неправой,

Глаза такие гордые даны?

За окнами, покинув горстку проса,

Уходит голубь в купол голубой...

Из века в век поэзия и проза

Смертельный бой ведут между собой.

1954

* * *

В семнадцать лет я не гулял по паркам,

В семнадцать лет на танцах не кружил,

В семнадцать лет цигарочным огарком

Я больше, чем любовью, дорожил.

В семнадцать лет с измызганных обмоток

Я шёл, и бил мне в спину котелок,

И песня измерялась не в куплетах,

А в километрах пройденных дорог,

...А я бы мог быть нежен, смел и кроток,

Чтоб губы в губы, чтоб хрустел плетень!..

В семнадцать лет с измызганных обмоток

Мой начинался и кончался день,

1952

ЧЁРНЫЙ ХЛЕБ

Я помню хлеб. Он чёрен был и липок —

Ржаной муки был грубоват помол.

Но расплывались лица от улыбок,

Когда буханку ставили на стол.

Военный хлеб. Он к щам годился постным,

Раскрошенный, он был неплох с кваском.

Он вяз в зубах, приклеивался к дёснам,

Его мы отлепляли языком.

Он кислым был —

ведь был он с отрубями!

Не поручусь, что был без лебеды.

И всё ж с ладони жадными губами

Я крошки подбирал после еды.

Я неизменно с острым интересом

И с сердцем замирающим следил

За грозным, хладнокровным хлеборезом.