Читаем Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства полностью

Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства

— Рано. Не спеши. В общем, Серджо меня пригласил потанцевать. Нечто медленное в стиле ретро. Я утянула его подальше от Джулии и положила голову на плечо. Так, для проверки. Он мне на ушко: «Не хотите поехать к нам? Всего семь этажей на лифте». — «А что мы будем там делать? — спрашиваю. — Не слишком ли поздно?» — «О, — говорит он, — есть чудные вещи, которые приятно делать поздно ночью». Так это запросто, а? Я говорю: «Не слишком ли нас много для таких занятий?» Он смеется: «Слишком много не бывает никогда. Бывает слишком мало — когда ты один». Я поинтересовалась: «А как же Джулия?» — «Это не проблема, — отвечает, — она поделится. Мы свободные люди». Ну, думаю, нахал! А вслух говорю: «А что, если я сейчас передам ей ваше предложение?» — «Пожалуйста, передавайте». Танец кончился, подхожу к столику и сообщаю Джулии. Та и глазом не моргнула: «Может быть, он немного торопится, но в принципе я ничего против не имею. Каждый мужчина мечтает немного побыть султаном или шейхом. Он не исключение». Представляешь? Я чуть не свалилась. Уж на что я не ханжа, но тут совсем суперсвободный нрав. Они, оказывается, в прошлом году были в Индии, в Каджурахо. Знаешь, что это?

— Так, около Дели… Это какой-то храмовый комплекс с эротическими статуями.

— Ну-ну! Он самый. Показали буклет. Так вот, там сплошь и рядом изображены групповые сношения: один с двумя, один с тремя, даже с пятью.

— Что-то не очень представляю, — Серега аж почесал в затылке. — Женщину одну с тремя представить могу, а вот мужика — нет.

— Оказывается, можно. Технику объяснять не буду. Эта самая Джулия так на меня посмотрела, что мне даже стыдно стало. У нее, похоже, к бабам тоже интерес есть.

— Капитализм, — ухмыльнулся Серега, — разлагающийся Запад…

— Она мне говорит: «Вы нас извините, если наша раскованность вас шокирует. Серджо, безусловно, опережает события. Может быть, он выпил лишнее. Не хотелось бы, чтобы это повлияло на наши дела». Я, конечно, сказала, что придерживаюсь самых свободных взглядов на секс, хотя в эпоху СПИДа это небезопасно. А насчет дел, говорю, не беспокойтесь, все останется в силе». Тут Серджо пошел за сигаретами к бару, а Джулия вше сказала: «Если у вас есть для меня подходящий парень, пригласите меня и Серджо. Я его вам уступлю с удовольствием. Иногда он надоедает». Не хочешь познакомиться с ней?

— Иди ты… — Серега отмахнулся и снял с плиты кипящий чайник.

Чай пили с тортом и шоколадными конфетами, которых Серега не видел у себя в городе очень-очень давно. Все это привезла Аля.

— Я им, кстати, показывала и свои работы по дизайну, — сообщила Аля, — восторга не увидела, но похвалили и сказали, что из меня должен выйти толк. Утешили?

— А ты расстроилась?

— Грешным делом — да. Думаю, может быть ч все-таки бездарь, а? Купчиха, как ты говорил?

— Не знаю. Я про себя ничего не могу сказать, не то что про других. Помнишь, на выставке «Исход»? Это талант. С моей точки зрения… А ты сказала — вторичное произведение и тэ пэ. А «Красное яблоко» помнишь? Тоже талант — и его увидели. Может, они не увидели, а ты — гений.

— Не утешай, ради Бога. Я сама знаю, чего стою. Пока я только передираю с чужих образцов, пытаюсь скомпоновать что-то свое. Вот и получается дрянь. И «Исход» — то же самое. Переделка Глазунова. Жечь ее, конечно, не надо, но она — не то.

— Я этому парню здорово надавал, — сообщил Серега, вспомнив вчерашнее, — ну, тому, что картину сжег. Софронову Виталию.

— Да-а? Ты и драться умеешь? — загорелась Аля. — А я думала — только стрелять.

— Я бы и застрелил его, да за пистолетом далеко бежать было, — произнес Серега полушутя. От этой шутки чуть-чуть захолонуло, но вполне терпимо. — Сам полез, замахнулся… Потом с арматурой на меня попер. Пьяный!

— Может, посадить его? — спросила Аля с легкой вальяжностью. — У меня тут теперь полно знакомых в органах. Завтра я еще успею забежать в прокуратуру, надо узнать, как там следствие вдет.

— Не нравится мне это, — вздохнул Серега, — невинных за решетку пихать, а то и под расстрел… сталинизм вон ругала, а сами-то…

— А что же, тебя сажать?

— Если найдут — пусть сажают. Сам не пойду, а прятаться за других — стыдно.

— Слава Богу, хоть здесь еще соображаешь. Ладно, прятаться не прячься, а в милицию не ходи. Тебя за этого Софронова не посадят?

— Да нет. Тут все чисто, — ответил Серега, отметив про себя, что по сути дела история с «мемориальщиком» близка по обстоятельствам с перестрелкой на шоссе.

Вот они, два человека, угнездившиеся в нем! Как легко они меняют друг друга!

Убрав со стола, потушили свет, разделись и улеглись. Тут навалилась усталость: тупая, глухая, тяжелая. Придавила, заставила закрыть глаза и ни о чем не думать. Аля провела ладошкой по Серегиному лицу, улыбнулась и задремала радом с ним.