Простушка

Одно время она соглашалась только на работу недалеко от дома, чтобы, закончив проповедовать людям о том, как полюбить себя, можно было вернуться домой на машине. Но после смерти бабушки – мне тогда было двенадцать – мама впала в депрессию, и отец предложил ей взять передышку. Отпуск, всего на несколько недель.

Вернувшись, она взахлеб принялась рассказывать нам обо всех местах, где побывала, и о людях, с которыми познакомилась. Видимо, тот отпуск и пробудил в ней жажду к путешествиям. Потому что после него мама начала договариваться о выступлениях и семинарах по всей стране. От Колорадо до Нью-Гемпшира. Она целые маршруты себе составляла.

Только вот нынешнее ее путешествие длилось уже очень давно и было самым долгим из всех. Ее не было дома уже почти два месяца, и я уже не помнила, в каком городе и штате она сейчас выступает.

Наверное, поэтому папа и злился. Потому что ее так долго не было.

– Черт, Джина, когда ты повзрослеешь наконец и вернешься домой? Когда вернешься к нам… навсегда? – Папин голос при этих словах дрогнул, и услышав это, я чуть не расплакалась. – Джина, – пробормотал он, – мы любим тебя. Мы с Бьянкой скучаем и хотим, чтобы ты вернулась домой.

Я прислонилась к стене, отделявшей меня от папы, и закусила губу. Боже, да он просто жалок. Почему бы им просто не развестись? Неужели никто, кроме меня, не замечает, что у них ничего не выходит? Какой смысл быть женатым, если мамы вечно нет дома?

– Джина, – проговорил отец дрожашим голосом. Он едва не плакал. Я услышала, как он положил трубку на стол. Разговор был окончен.

Я выждала пару минут и вошла на кухню.

– Привет, пап. Все в порядке?

– Да, – ответил он. Врать он совсем не умеет. – Все хорошо, Пчелка.[7] Вот только что с мамой разговаривали… она передает привет.

– И откуда на этот раз?

– Хм… из Орандж-Каунти, – ответил он. – Выступает в школе и заодно заехала навестить твою тетю Ли. Здорово, правда? Можешь сказать друзьям, что мама твоя в Орандж-Каунти, как ребята из того сериала…[8] Он же тебе нравится?

– Да, – ответила я, – только его уже несколько лет не показывают.

– А, ну… отстал я от жизни, Пчелка. – Он то и дело поглядывал на стол, где лежали ключи от машины, и я не могла этого не заметить. Он понял, что я его раскусила, и быстро посмотрел в другую сторону – я не успела ничего сказать.

– Идешь куда-нибудь сегодня? – спросил он.

– Вообще-то, меня пригласили, но… – Я откашлялась, не зная, как продолжать. Мы с папой не так уж часто разговаривали. – Могла бы остаться и дома. Хочешь, побудем вместе и… ну, не знаю… посмотрим телевизор?

– Да нет, Пчелка, – ответил он, неубедительно рассмеявшись. – Иди, веселись с друзьями. А я, наверное, пораньше лягу сегодня.

Я посмотрела ему прямо в глаза, надеясь, что он передумает. После ссор с мамой отец всегда сильно расстраивался. Я переживала за него, но не знала, как заговорить об этом.

А еще в глубине души я боялась. Это было глупо, конечно, но страх не отступал. Дело в том, что мой папа когда-то лечился от алкоголизма. Конечно, он бросил пить еще до того, как я родилась, и с тех пор не прикасался к спиртному… но порой, когда он расстраивался из-за мамы, я начинала бояться за него. Боялась, что он возьмет ключи от машины и поедет в винный магазин… Конечно, это было глупо, но я не могла избавиться от этого страха.

Папа отвел глаза и смущенно поежился. Потом отвернулся и пошел к раковине – мыть тарелку, из которой только что ел спагетти. Мне захотелось подойти к нему, вырвать эту тарелку – жалкий предлог, чтобы сменить тему – и швырнуть ее на пол. Хотелось сказать, что все, что происходит между ним и мамой – полная ерунда. Хотелось, чтобы он понял: их глупые ссоры и депрессия – всего лишь напрасная трата времени, что пора признать – их браку конец.

Но, разумеется, я ничего этого не сделала. Я лишь сказала:

– Пап…

Он повернулся ко мне и встряхнул головой. В руке его была губка.

– Ты иди, повеселись, – сказал он. – Нет, правда, я хочу, чтобы тебе было весело. Когда еще развлекаться, как не в молодости?

– Ладно, – ответила я. – Если ты так хочешь… пойду позвоню Кейси.

Я поднялась наверх, в свою комнату, взяла мобильник, лежавший на комоде, и позвонила Кейси. Два гудка – и она ответила.

– Привет, Кейс. Я тут передумала насчет «Гнезда»… и как думаешь, можно сегодня будет переночевать у тебя? Потом все объясню… просто не хочу быть дома.

Перед уходом я аккуратно сложила стопку чистой одежды на полу, но сегодня это совсем не помогло мне почувствовать себя лучше.

3

– Налей-ка еще, Джо. – Я толкнула пустой стакан, тот заскользил по стойке, и бармен Джо ловко его поймал.

– Тебе больше не наливаю, Бьянка.

Я закатила глаза.

– Это же вишневая кола.

– Если перебрать, кола может быть такой же опасной, как виски. – Он поставил стакан на полку за баром. – Хватит. Потом меня поблагодаришь. Головная боль от передозировки кофеина – не сахар, а я вас, девчонок, знаю. Поправитесь на два килограмма, а виноват я.