Просуществует ли путинская система до 2042 года?

В рамках представлений об особом пути японцы совершали и уникальные поступки. Своеобразным символом этого стало трагическое самоубийство знаменитого писателя Юкио Мисимы. 25 ноября 1970 г. 45-летний Мисима — блестящий интеллектуал, выпустивший не один бестселлер и многократно претендовавший на Нобелевскую премию, — явился в сопровождении четырех спутников на прием к командующему — генералу Масуде. Помимо своих романов, пьес и философских эссе Мисима был известен тем, что создал военизированную патриотическую организацию «Общество щита», где проходили физическую и нравственную подготовку порядка сотни молодых людей. Генерал с глубоким уважением принял знаменитого писателя, похвалил выправку его учеников и обратил особое внимание на длинный самурайский меч, который принес с собой Мисима.

Но не успели хозяин с гостем толком начать беседу, как случилось невероятное. Спутники Мисимы набросились на генерала, связали его, а затем забаррикадировали ведущую в кабинет командующего дверь. Все попытки находившихся в коридоре офицеров вмешаться в происходящее были парализованы угрозой убить генерала. Далее писатель выдвинул требование собрать солдат и обязать их выслушать речь, с которой он к ним обратится. В случае соблюдения условий эти странные террористы обещали освободить командующего.

То был невиданный до тех пор (да и после) пример своеобразного «духовного» терроризма. Писатель не требовал принятия политических решений, не настаивал на чьем-либо освобождении из тюрьмы. Он вообще не находился в оппозиции к режиму. Мисима лишь желал, чтобы его выслушали. Он надеялся привлечь внимание всей Японии к тем идеям, которые вынашивал годами и которые должны были, по его мнению, спасти страну от угрожающей ей катастрофы.

Выступление перед солдатами состоялось, но привлечь внимание так и не удалось. Все были возмущены захватом командующего. Гневные выкрики заглушали голос Мисимы. Никакие призывы к спокойствию не помогали. Речь пришлось быстро свернуть, и с возгласом «Да здравствует его величество император!» писатель ретировался с балкона. А затем произошло самое страшное. Сев на пол, Мисима взял обеими руками короткий самурайский меч и воткнул его себе в левый бок. Харакири не привело к немедленной смерти. Мисима истекал кровью, и друзья вынуждены были помочь ему завершить жизнь, отрубив голову, родившую множество страниц, ставших гордостью японской литературы.

Что же произошло? Судя по всему, Мисима хотел сформировать некий фантастический идеал, впитавший в себя позитивные черты, взятые как из героической национальной традиции, так и из прагматической японской действительности. Идеал, достичь которого невозможно, но и жить без которого крайне тяжело. Большинство тусклых людей в таком обществе всё же живет, даже если не разделяет его принципов. Но слишком яркий Мисима жить не стал.

Трудно понять, почему Мисима отдал жизнь за императора, выступив против той политической системы, которая этим же самым императором и возглавлялась, если мы не примем во внимание символический смысл, что вкладывался в фигуру лидера нации. Умирающий герой стремился вернуть императору его божественную сущность — ту сущность, которая делала народ сильным и выносливым, способным преодолевать бездуховность модернизации. Ту сущность, которая единственно делала народ народом.

Однако философия особого пути живет лишь до тех пор, пока востребована обществом. К 1970 г. Япония, ставшая по- настоящему развитой страной, перестала нуждаться в специфических духовных подпорках и отвергла призыв Мисимы. Точно так же расставались со своим особым путем и другие нации, использовавшие эту идеологию на определенном этапе развития. Постепенно расстается с особым путем и Россия. Но об этом — отдельный большой разговор.

Глава 9. Как мы не прошли особым путем

Утром, как обычно, Василь Иваныч надел итальянский костюм, сел в свой новенький «Мерседес» немецкой сборки и доехал до офиса, отремонтированного под евростандарт. По дороге, стоя в пробках, он быстро просматривал новости через айпад. На работе вплоть до обеда трудился за американским компьютером. Потом зашел в ресторан, где плотно откушал по системе «шведский стол», и затем до конца дня пребывал на заседании парламентской комиссии, обсуждавшей возможности размещения российских акций на лондонской бирже. В кофе-брейк он принял звонок от жены, отдыхавшей на Лазурном берегу во Франции, и к вечеру усталый, но довольный вернулся в свою квартиру, обставленную престижной испанской мебелью. Перед сном сдуру принял чашечку кофе с ирландским ликером и затем два часа ворочался, сильно перевозбудившись. «А все-таки Россия — это не Европа; пора переходить на квас», — подумал, наконец, засыпая, Василь Иваныч. Ночью ему снились соборность, духовность, самобытность и двуглавый орел над Святой Софией в Константинополе.